Звонок в прошлое - стр. 28
– Ее попугая зовут Фалько.
Джорджи закусила губу:
– Не знаю. Может, у нее их несколько. Или твоя мама имя перепутала.
– Такое с ней бывает.
Джорджи встряхнула головой, сняла очки и провела рукой по усталым глазам:
– Нил. Я чувствую себя виноватой, потому и позвонила.
– В начале разговора ты называла другую причину. Позвонила, чтобы сказать, что ты любишь меня.
– Одно не противоречит другому. Да, я люблю тебя. Очень люблю.
– И я тоже тебя люблю. Но тебя еще что-то волнует. По голосу чувствую.
Нил говорил почти шепотом.
– Нил. – Джорджи тоже перешла на шепот. – Я не знала, что это тебя так расстроит. Надо было сказать мне до отъезда, что ты ни в коем случае не хочешь ехать без меня. Я бы поехала с тобой.
Он снова засмеялся. Кажется, с издевкой.
– Надо было тебе сказать? – прошипел Нил. – Я и говорил. Больше не могу. Я говорил, что люблю тебя. Оказалось, этого недостаточно. Наверное, этого никогда не будет достаточно. А помнишь, как я тебе сказал: «Джорджи, я больше не хочу так жить»? Помнишь?
Джорджи молчала. Она очень хорошо помнила его слова. Но…
– Погоди, не вешай трубку, – продолжал Нил. – Не хочу вести этот разговор при родителях…
Дальнейшие слова Нила окончательно сбили ее с толку.
– Пап, я поднимусь наверх, а ты потом повесь трубку.
– Передай своей Джорджи привет от меня.
– Сам передай. Она сейчас на линии.
– Джорджи, ты меня слышишь?
Человек, задавший этот вопрос, никак не мог быть отцом Нила. Такое просто невозможно. И тем не менее…
– Мистер Графтон, это вы?
– А кто же еще? Жаль, что в этом году ты не приехала к нам на Рождество. Мы тебя ждали. Заказали обильный снегопад и все такое.
– Я сама жалею, что не приехала, – пробормотала Джорджи.
Кажется, она произнесла это вслух.
– Может, на следующий год приедешь?
Откуда взялся его отец? Нил не настолько жесток, чтобы устраивать ей такой розыгрыш. И потом, он очень любил отца и не посмел бы глумиться над памятью Графтона-старшего. А его отец три года назад умер прямо в железнодорожном депо, где работал.
Послышался щелчок. На параллельном аппарате сняли трубку.
– Пап, я уже в комнате, – сказал Нил.
– Всего тебе, девочка, – сказал ей умерший отец Нила. – С Рождеством.
– И вас с Рождеством, – машинально произнесла Джорджи.
Послышался второй щелчок. Умерший отец Нила повесил трубку.
Джорджи замерла.
– Джорджи?
– Да, Нил.
– Ты никак плачешь?
Да, она плакала. И не первый раз со времени его отъезда.
– Я… я очень устала. Я плохо сплю. И сейчас… Нил, мне почудилась странная вещь. Мне показалось, что твой отец поздравил меня с Рождеством. Разве это…
– Ну да, он поздравил тебя с Рождеством, пока я добирался до телефона в своей комнате. – (Она затаила дыхание.) – Джорджи!
– Наверное, мне не стоило сейчас тебе звонить.
– Джорджи, подожди.
– Нил, я сейчас не могу говорить. Я… Мне надо идти.
Она бросила трубку, несколько секунд смотрела на желтый аппарат, потом резко оттолкнула его от себя. Телефон тяжело шмякнулся на пол. Трубка взвилась вверх и приземлилась на ночном столике.
Джорджи очумело смотрела на трубку.
Все это не поддавалось никакому объяснению. Если их разговор с Нилом не галлюцинация ее измученного недосыпанием разума, тогда… тогда она вляпалась в какую-то чертовщину.
Отца Нила вот уже три года нет в живых. Нил всегда говорил ей: «Я люблю тебя». И уж конечно знал, о каких «девочках» она спрашивает.