Звёздный янтарь - стр. 127
Сегодня все сговорились что ли дрыхнуть в самых неподходящих для этого местах? Нет, это выше моего понимания… Зато я прочухал, что меня так насторожило во время оправления естественной надобности. Все просто: звук был не тот! Потому как поток жидкости, падающий под воздействием сил гравитации на травку, создает меньше шума, чем аналогичный поток жидкости, с рикошетом отскакивающий от пластикового термоса. Это если культурно выражаться, заменяя неприличные слова политкорректными физическими терминами.
А еще, – мало мне других неприятностей! – я понял, что без труда различаю в кромешной тьме каждую травинку под ногами и каждый листочек с куста. Чудненько! Дошел и мой черед стать жертвой загадочной эпидемии, свирепствовавшей в нашем лагере… Нет, супергеройское рентгеновское зрение у меня не прорезалось. Просто мои ладони, а также ноги до коленок начали светиться! Правда, не ядовитой желтизной, как у всех. А таким, знаете ли, бледно-голубым холодным сиянием. Что интересно, светились как собственно упомянутые части тела, так и прилегающие к ним рукава-штанины многострадальной пижамы. Вот где меня угораздило?
Пока я удивлялся, за что мне, горемычному, судьба посылает столько испытаний, свечение от моих рук и ног вошло в полную силу. И как следствие, на "голубой огонек" стали подтягиваться гости. Орды каких-то бесцветных мотыльков затеяли водить вокруг меня хороводы. Все бы ничего, но, видимо, подстегиваемые инстинктом размножения, проклятые бабочки совсем страх потеряли. Лезли в глаза, в ноздри, а самые наглые так и норовили забраться в мне в рот. Целый рой чешуекрылых тварей, пользуясь плачевным состоянием моей пижамы, настойчиво пытался заселиться ко мне за пазуху. "Надо будить господина лейтенанта и мотать отсюда быстрей! – подумал я с тревогой. – Ну их нафиг, эти брачные игрища! Того и гляди эти сволочи икру мне в уши икру метать начнут…"
Но Беклемишев уже и сам проснулся. Ну как сам… Думаю, моя заслуга в этом деле тоже имеется. Когда над тобой источающими холодный синий свет конечностями гоняют порхающих туда-сюда бабочек, поневоле подскочишь, как пчелой ужаленный. Лейтенант приподнял голову и некоторое время наблюдал остекленелыми глазами за моим фитнесом. Потом с наслаждением зевнул и пробурчал: "Боже, какая муйня снится!" И, как говаривали древние, – "вдругорядь сомкнул сонные вежды".
Впрочем, скоро до Антона Петровича дошло, что я совсем не персонаж его кошмарного видения. Осознание этого факта, очевидно, включило выработанные годами полицейские рефлексы. Уже через секунду сон с лейтенанта как рукой сняло. А еще через секунду ружье было нацелено мне точно в солнечное сплетение. Это я определил по дрожащем у меня на груди красном пятнышке от лазерного прицела. Я мысленно попрощался с жизнью. Потому что даже самый придирчивый судья Беклемишева оправдает. Выстрелить спросонья в некое сияющее существо, окруженного нимбом из живых мотыльков? Да любой здравомыслящий человек сделал бы на его месте то же самое!
Несколько мгновений, в течение которых Антон Петрович идентифицировал мою личность, были не самыми приятными в моей жизни. Убедившись, наконец, что я не черт с коровьим хвостом, посланный забрать его в адские вертепы для оборотней в погонах, полицейский опустил ружье.