Звёздный Спас - стр. 13
Кеша поднялся с пола и отряхнул новое пальто. Он нарочно не усердствовал, чтобы не развеять остатки сна. Хотелось поскорее лечь и опять уснуть. Он слышал, что бывают случаи, когда прерванные сны возвращаются, главное – как можно быстрее лечь и уснуть.
Кеша сейчас же лёг, закрыл глаза и сразу почувствовал, что его сознание мягко обволакивается дрёмой, он словно плывёт в синем дыхании океана. И вдруг – громоподобный тройной стук.
– О! – простонал Кеша. – Никодим Амвросиевич!
– Он самый, – сипловатым голосом отозвался из-за двери хозяин квартиры и поторопил: – Открывай, у меня времени в обрез.
Открывая дверь, Кеша посмотрел на часы – без десяти шесть. Мысленно отметил – совпадает со временем, что вот только что они вместе с Фивой наблюдали.
Никодим Амвросиевич явился в шубе и унтах.
– В Озёрки? – уточнил Кеша.
Догадаться было нетрудно, но правдоподобность сна всё ещё не отпускала.
– Ну а куда же? – подтвердил Никодим Амвросиевич.
Кроме того, и цель, с которой явился хозяин квартиры, не противоречила раннему визиту. Никодим Амвросиевич опять хотел взять на всякий случай тысячерублёвую – мало ли что в дороге? В связи с праздниками его попросили сделать дополнительный рейс.
Более ничего Кеша не расспрашивал, отдал слегка помятую купюру, лежавшую на раскрытом энциклопедическом словаре под пакетиком с диском, и, не попрощавшись, быстрей на диван-кровать. (Спасибо Никодиму Амвросиевичу – банкноту в карман и бегом за дверь.)
Кеша закинул руки за голову, ещё и глаз не сомкнул – опять постучали. Ну, как водится, в спешке что-то забыл, подумал он, и ему захотелось бросить в лицо Никодиму Амвросиевичу какую-нибудь такую колкость, чтобы он наконец почувствовал, что у квартиранта тоже есть человеческие права, тем более в такую рань.
Подгоняемый недовольством, весьма прытко подскочил к двери, распахнул – и обомлел. Перед ним стояла Фифочка. Розовощёкая (только что с мороза, на вязаной шапочке вспыхивали нерастаявшие снежинки), в светло-сером пальто, чёрных шёлковых перчатках, с сумочкой на плече – в общем, в том же самом одеянии, в каком вот только что приснилась. Даже улыбалась так же: смущённо и неуверенно, словно извинялась за свой столь ранний визит.
– Фифочка – ты?! – удивился Кеша.
Его недовольство мгновенно сменилось радостью и восторгом. Он и сам словно опять очутился во сне, потерял дар речи. Синеглазая и розовощёкая Фифочка была как бы из сна, но гораздо красивее.
Почувствовав Кешино волнение, она засмеялась и, явно строжась, приказала, чтобы немедленно собирался – они пойдут в лабораторию, посмотреть его обезьянок.
– Каких обезьянок?! – воскликнул Кеша. – Сейчас шесть утра.
Он поинтересовался – встретился ли ей человек в шубе и унтах?! Это хозяин квартиры, едет в Озёрки, а рейс в Озёрки по расписанию в шесть тридцать. И это ей должно быть известно лучше, чем ему.
Фива сказала, что всё ей известно. И мужчину в шубе и унтах она не только встретила, но даже подъехала с ним на «Икарусе» прямо к подъезду, потому что собиралась ехать домой, а потом передумала.
– На «Икарусе», домой, – растерянно повторил Кеша. – Но автобус идёт в Озёрки в шесть тридцать утра.
– Вот и не угадал, – засмеялась Фива. – Не в шесть тридцать утра, а в семнадцать тридцать вечера, потому что это автобус дополнительный.