Звездный десант - стр. 24

– Надеюсь, что нет, сэр.

– Вот и я надеюсь. Так говоришь, простудился. Гм… Ничего, это поправимо. Посмотри вон туда, видишь вещевой склад?

Я посмотрел – и увидел только прерию. Впрочем, маячил одинокий домик чуть ли не на горизонте.

– Выйти из строя. Три круга вокруг склада. Бегом марш! Бегом, я сказал! Галопом! Бронски! Поторопи курсанта.

– Есть, сардж. – Вслед за Дженкинсом пустился один из пяти или шести обладателей инструкторской палки.

Он легко догнал Дженкинса и врезал ему тростью по мягкому месту.

Зим повернулся к нам, дрожащим от стужи в строю. Прошелся туда-сюда вдоль шеренг, оглядел каждого и ужасно разочаровался. Наконец остановился, грустно покачал головой и сказал, будто отвечая своим мыслям, но таким тоном, что проняло нас всех:

– Просто не верится, что это происходит со мной! – И снова обвел роту взглядом. – Толпа обезьян… Хотя нет, до обезьяны вам как до Луны. Всего лишь стая паршивых шавок. Впалогрудые, вислопузые, слюнявые беженцы из-под маминой юбки. Да я отродясь не видел такого позорного скопища испорченных недорослей. Кишки втянуть! Вперед смотреть! Что неясно?

Я втянул живот, хоть и не был уверен, что команда относится и ко мне.

Продолжалось это долго, и я, слушая сержантский рев, напрочь забыл о том, что промерз до костей. Зим ни разу не повторился, не обронил нецензурного слова. Позже я узнал, что такие слова у него припасены для особо серьезных залетов; в период моего обучения они не пригодились. Но что он себе охотно позволял, так это описывать самым подробным и оскорбительным образом наши недостатки: физические, психические, генетические и этические.

Однако я почему-то никогда не обижался. Мне даже захотелось освоить этот красочный и доходчивый язык. Жаль, что такого златоуста не было в нашем дискуссионном клубе.

Сержант наконец наорался. Теперь казалось, он вот-вот расплачется.

– Боже, я этого просто не выдержу! – сокрушался Зим. – Надо как-то подразгрузить нервную систему. Был у меня в шестилетнем возрасте набор деревянных солдатиков, так вы им в подметки не годитесь… КОРОЧЕ! Кто из вас, вши трущобные, возомнил, что способен меня свалить? Найдется в этой толпе хоть один смелый? Отвечать!

Наступила тишина; у меня и мысли не было ее нарушить. Свалить этого громилу? Да он меня соплей перешибет.

Где-то в конце строя, на правом фланге, раздался голос:

– Навехно… я смоху… сэх…

Зим аж просиял:

– Отлично! Иди-ка сюда, хочу на тебя полюбоваться.

Рекрут подчинился. Полюбоваться и правда было на что: как минимум на три дюйма выше сержанта Зима, да и в плечах пошире.

– Фамилия, солдат.

– Бхекинхидж, сэх… Вешу двести десять фунтов, и я вовсе не вислопузый.

– Как желаешь драться?

– Сэх, выбихайте сами, как вам умехеть. Я не пхивихедливый.

– Ладно, без правил. Начинай, когда захочешь. – И Зим отбросил трость в сторону.

Поединок начался… и моментально закончился. Наш здоровяк сидит на земле, держит правой рукой левую. И потрясенно молчит.

Над ним склонился Зим:

– Перелом?

– Да, похоже на то… сэх…

– Ну, извини. Ты меня немножко поторопил. Где санчасть, знаешь? Нет? Не беда. Джонс! Брекинриджа – в санчасть.

Когда беднягу уводили, Зим хлопнул его по правому плечу и тихо напутствовал:

– Через месяцок еще разок попробуем – я тебе объясню, что сейчас было.

Может, эти слова и предназначались только Брекинриджу, но они прозвучали в шести футах от того места, где стоял я, медленно превращаясь в глыбу льда.