Звёздные войны. Траун. Доминация. Высшее благо - стр. 20

Самакро даже не пришло в голову ее упрекать. Будучи флотским офицером, он на своем веку успел принять немало трудных решений, зачастую так же молниеносно, как это сейчас требовалось от Талиас. Но до этого умения он дорос постепенно, благодаря опыту, терпению и примеру старших товарищей перед глазами.

– Верно, кто-то должен с ней поговорить, – подхватил Траун. – Уингали, вы упомянули, что она проявила интерес, когда вы рассказали ей про предметы искусства. Возможно, здесь мы найдем точку соприкосновения.

– Это матриархальное общество, – напомнил пакк. – Она может отказаться разговаривать с вами.

– Будем надеяться, что мне удастся ее убедить. Полагаю, они говорят хотя бы на одном из торговых языков?

– Магис говорит на таардже.

– Очень хорошо, – кивнул Траун. – Где они сейчас?

– Недалеко отсюда, – уклонился от прямого ответа Уингали. – Ваше появление, как и возможность переломить ситуацию, оказались для нас неожиданностью. Но можно привезти их сюда.

– Вы сказали, что они прибыли за три месяца до нашей встречи, – заметил капитан. – Получается, они здесь уже на протяжении семи с половиной месяцев?

– Да, приблизительно.

– И все это время они находились в одном и том же убежище?

– Да, кроме первых трех дней, – уточнил Уингали. – Сначала мы их допросили. Когда появились первые никардунские корабли, беженцев вывезли из Боропакка, чтобы их было труднее найти.

– В таком случае мы отправимся к ним, – заключил Траун. – Нам может пригодиться в переговорах информация о том, как они приспособились к новому месту обитания и как приспособили его для себя.

– Хорошо. – Пакк поднялся на ноги. – Полетим на вашем челноке или на моем?

Беженцев разместили в другом городе в четырех часах полета от Боропакка. Талиас, Траун, Самакро, Уингали и охранники с «Реющего ястреба» летели в чисском челноке в сопровождении еще одного корабля с официальными лицами паккош. Уингали все время без умолку рассказывал об истории и культуре Рапакка. Траун слушал очень внимательно, иногда задавал вопросы, а Самакро тем временем уткнулся в квестис, будто бы укутавшись звуконепроницаемым коконом.

Что касается Талиас, она провела весь полет, прислушиваясь к разговору и борясь с чувством вины и собственной никчемности.

Она мысленно твердила, что ей не за что себя корить. У нее не было ни теоретической подготовки, ни практического опыта, чтобы браться за такие задачи. Ни Уингали, ни Траун, ни кто-либо еще не вправе ожидать, что она хладнокровно решит проблему.

Но Уингали знал магис гораздо лучше. Вдруг он прав и правительница откажется говорить с Трауном или Самакро? Неужели чиссы просто отвернутся и оставят беженцев на произвол судьбы?

При таком раскладе не должна ли Талиас вмешаться?

Здравый смысл подсказывал, что должна. И все же между тем, чтобы безучастно стоять в стороне, ничего не предпринимая, и тем, чтобы все-таки что-то предпринять и потерпеть поражение, была огромная эмоциональная пропасть.

«Все будет хорошо», – как заведенная уговаривала себя Талиас. Трауну все под силу, он и здесь найдет выход.

Когда они подъехали, она все еще пыталась убедить себя в этом.

Беженцев разместили в здании наподобие школы или конторы, с множеством небольших клетушек по бокам однотипных коридоров, отделанных плиткой. Помещение, в котором их застало прибытие визитеров, сошло бы за зал собраний в одной из старых школ, где училась Талиас. Инородцы расположились в нем концентрическими кругами, скрестив ноги.