Звёздные войны. Люк Скайуокер и тени Миндора - стр. 38
Когда Лэндо впервые явился в кабину челнока в этой парадной форме, мандалорец откровенно фыркнул.
– Ни разу не видал на голографиях, чтобы Мейдин мог так вырядиться.
– А Криксу такое и не к лицу. – Калриссиан пожал плечами, наслаждаясь видом кителя в зеркале в полный рост. – У него талия широковата, если ты понимаешь, о чем я.
– А ты удивляешься, отчего наемники-мандалорцы не слишком тебя уважают…
Лэндо осклабился:
– Отлично, люблю, когда меня недооценивают.
– А я думаю, все из-за твоей модной одежки.
– Если желание красиво одеваться когда-нибудь станет преступлением, друг мой Фенн, я готов сесть пожизненно!
Мандалорец пересек многолюдный ангар привычным четким военным шагом, нигде не останавливаясь и никуда не сворачивая, тогда как Калриссиан немного отстал, чтобы кивком поприветствовать того или иного техника и рабочего, почти каждого назвав по имени, и познакомиться с теми, кого не знал. Благодаря феноменальной памяти он мог держать в голове не только игровую тактику и привычки тысяч картежников по всей Галактике, но и имена всех, с кем он когда-либо встречался, – а зачастую еще и имена их детей и названия планет, с которых они родом. И это был не просто ловкий трюк – ему действительно нравилось быть своим в доску, благодаря чему он стал до смешного популярен среди рядовых вооруженных сил Новой Республики. Впрочем, имелся и побочный эффект: это сильно влияло на скорость продвижения, когда ему приходилось проталкиваться через толпу, и поэтому он слегка опоздал и не услышал, что именно Лея сказала Фенну перед его приходом. Кажется, речь шла о том, что C-3PO ожидает их в зале для совещаний с полным отчетом.
На щеках принцессы почему-то заиграл прелестный румянец, который Лэндо машинально отнес на счет какого-нибудь неуклюжего комплимента Шисы. И, поскольку в Калриссианово представление о собственной жизни отнюдь не входило, чтобы его затмил какой-то пилот-мужлан, он решительно подошел и поцеловал руку Леи.
– Ваше высочество, заранее прошу простить меня за нехватку подходящих слов, – произнес он, – потому что от вашей красоты я, как обычно, немею.
– Перестаньте, – бросила принцесса, рывком выдергивая ладонь. Очевидно, краска у нее на лице выступила не от удовольствия, а скорее от гнева. – Лучше ответьте на вопрос!
Лэндо моргнул:
– Ваше высочество?
– Как так вышло, – процедила она, стиснув зубы, – что единственный мой знакомый моложе шестидесяти лет, способный хотя бы притвориться, что он взрослый, – это мой собственный брат?
И, не дожидаясь, когда Калриссиан вымучит из себя хотя бы подобие ответа, она зашагала по коридору в сторону ангара такой стремительной и грозной походкой, что генералу пришло на ум сравнение с сокорранским гранитным ястребом, готовым наброситься на добычу.
Фенн наклонился к нему:
– Что это с ней?
– Кажется, она немного на взводе…
– Я думал, что она дипломат… То есть разве она не должна быть, как бы… более хладнокровной?
– Она умеет владеть собой: однажды ее допрашивал сам Дарт Вейдер, и она даже глазом не моргнула. Поищи в Голосети слово «невозмутимый», и ты прочтешь ее биографию.
– Но сейчас-то она крайне возмущена, по-другому и не скажешь!
– Пожалуй.
– И что же могло настолько разъярить такую барышню?
– Не что, а кто, – поправил мандалорца Лэндо, улыбнувшись теплому воспоминанию. – К ее чести будет сказано, этот парень и мастера-джедая сможет довести до белого каления.