Звёздные войны. Люк Скайуокер и тени Миндора - стр. 23

– Может? Нет уж. Он уже точно в пути.

Клик опять ошеломленно заморгал:

– Мне объявить боевую тревогу, владыка?

– Разумеется, нет. Ведь нам нельзя показать нашим незваным гостям, что мы их ждем? Мы не будем действовать столь топорно.

– Я… то есть… Гм… – Солдат понадеялся, что вопрос был только риторический.

– Прикажите силам космической обороны уйти с позиций и вернуться на базы, но экипажам не покидать кораблей и не выключать двигатели! А также прикажите всем гравитационным подразделениям приготовиться действовать по моей команде.

– Но если враг ударит, когда наши силы будут на поверхности планеты, мы понесем огромные потери… Владыка, это может стоить нам битвы!

– Мы проиграем эту битву, – донесся голос из темноты. – Мы должны ее проиграть: именно это поражение приведет Империю к ее законному правителю – императору Скайуокеру!

Одинокий пассажирский челнок, поблескивая в лучах Таспана, покинул атмосферу и ловко проскользнул между бешено мельтешащими астероидами, наводнившими орбиту Миндора. Поднявшись выше, корабль начал выписывать длинную, изящно изогнутую кривую, широко обходя скопления радиоактивных обломков – останков многочисленных СИД-защитников Макабра.

Восседавший на командирском мостике «Справедливости» лейтенант Тубрими отвел свой выпуклый черный левый глаз от приборной панели:

– Невооруженный челнок, сэр! На борту всего один человек… Вызывает нас под мирным флагом. – Красно-золотые черточки на его радужке светились восторгом. – Это сам Макабр, сэр!

Адмирал Калбак подался в своем кресле вперед. Его мигательные перепонки сомкнулись, а затем приоткрылись лишь наполовину – так мон-каламари выражали удовлетворение.

– Примите вызов.

Лейтенант перепончатыми пальцами выписал в воздухе над приборной панелью сложный пасс, и голопроекторы мостика ожили.

Над полом возникла светящаяся неподвижная фигура высокого человека в одеждах столь длинных, что те собирались в складки у его ног. Руки, сложенные на груди, утопали в широких рукавах. Лицо было бледно, как у мертвеца, и столь же неподвижно. Глаза обведены черным. Голову украшал странный убор – перевернутый полумесяц, такой же широкий, как и его массивные плечи. Контур этого серпа окружал лицо, в точности как солнце, наполовину севшее за горизонт в тучах, обрамляет силуэт горы.

– Неопознанный крейсер Альянса, – раскатисто пророкотала фигура глубоким, как подземная пещера, голосом, – я владыка Ар Макабр. Вы нанесли нам поражение. Я почтительно прошу разрешения взойти на борт, дабы официально просить пощады для моих подчиненных.

– Это все, – сообщил лейтенант, и голограмма погасла.

Калбак никогда не был экспрессивен, но в его голосе прозвучала тихая радость, когда он повернулся к молодому человеку, стоявшему подле его кресла:

– Похоже, вас уместно поздравить, генерал.

Тот остался в той же позе, в какой неподвижно простоял на мостике «Справедливости» в течение всего полета: руки сложены за спиной, одна бровь слегка нахмурена. Позади генерала был примагничен к палубе дроид серии R2, с терпеливостью, достойной электронного механизма, ожидая распоряжений хозяина. Генерал, казалось, прислушивался к какому-то слабому звуку, доносившемуся из неведомых пределов, и было яснее некуда, что ему не нравится то, что он слышит.