Звездные рубежи - стр. 8
Камера переключилась. Теперь она показывала вид долин Маринер. Ее невозможно было спутать с чем-либо еще. Гигантский каньон-расщелина, протянувшийся более чем на четыре тысячи километров, видимый даже из космоса и выглядевший шрамом на теле планеты. Можно было лишь предполагать о неистовстве битвы разразившейся здесь пятнадцать тысяч лет назад и мощи применявшихся сил, если всего один касательный удар содрал с нее атмосферу и расколол кору планеты, оставив уродливый шрам в чверть ее длины. По дну Маринера с ревом неслась пенистая стена, в исступлении ударяясь о выветренные скалы и, казалось, грозясь исполниться до краев, выхлестнутся снося все на своем пути. Но все же она не доходила до вершин, ибо глубина долин достигала одиннадцати километров и скальные города колонистов были в безопасности. Маринер напоминал сотворение мира, рождающегося в пенном море, которое будет здесь отныне и вовек.
Долго длился дождь. Долго стояли люди, наблюдая за струями воды. Вопросы, а вопросов будет множество, но все они будут потом, после. Они изумленно, молча смотрели как на мертвую планету вновь приходит жизнь.
– Да, друзья мои – пораженно прошептал Арно – даже и не знаю, что сказать. У меня нет слов. Оказалось разум это не вершина технологий, разум – это вершина ответственности. Ответственности за себя, и за мир и природу вокруг себя. Атланты и горгоны – казалось бы исток одного и того же человеческого разума, а какие разные деяния. Какие разные плоды разума – созидательного и разрушительного. Я повидал на своем веку многое. Казалось, зачем переживать Армагеддон, да и зачем было существовать дальше, когда угасает всякая жизнь. Но вот пришли они, атланты, наши старшие браться по разуму. Сурово обличив наши ошибки, но не став наказывать и мстить как мелкие разгневанные божки, а став рядом с нами… Нет, став вместо нас исправлять ошибки ведущие к смерти и гибели, исправляя вместе с тем и свое прошлое.
– «И видел я новое небо, и новую землю…» – прошептал Багрянцев – только это не боги, люди, как и мы. Только умнее и честнее нас, сумевшие спасти жизнь, а не погубить ее. Умеющие творить и созидать, а не крушить, ломать и калечить как мы, в призрачной жажде наживы и сиюминутного сегодня.
– Замечательные слова, Павел – кивнул Юний – и хорошо, что вы понимаете все это сами, без ненужных наставлений и нравоучений. Мы не пришли вас учить, мы пришли делать. Становитесь рядом с нами…
– Но все-же, но все-же… – сбрасывая оцепенение постигшего безмолвие разума отозвался Арно – я увидел действие магнитной бури, запустившее ядро планеты, но откуда здесь взяться воде?
Словно отвечая на его вопрос камера передала иное изображение. Казалось, передает неистовый снежный буран из Антарктиды. Ведь на Марсе не бывает сильных ветров, при скудном атмосферном давлении вся его сила сведена на нет. Впрочем, казалось что и дождей и воды на нем не бывает. В слепящем снежном вихре показался знакомый силуэт ската. Вот он завис, никак не реагируя не бешенный шквал, опутался сгустившейся снежной завесой, формируя вокруг себя внушительный облачный фронт и внутри него, словно семечко в плоде, унесся вдаль с головокружительной скоростью.
– На ледниках планеты ее много – отозвался Плиний – скаты подняли гравитонными полями с ледников миллионы тонн воды, распылив в высоких слоях над сконденсированным электричеством, которое частично расщепляет молекулы высвобождая кислород и формируя озоновый слой. Вам кажется что это невозможно, но лишь в сравнении с земной техникой. Убеждены, что гигантской мощью может обладать лишь исполин, между тем каждому из скатов с его гравитонными крыльями доступно многое. Мы не черпаем энергию извне, ничего не ломаем. Мы претворяем ее из одного вида в другой без уничтожения. Видимо умение ценить жизнь, ценить сотворенное и данное нам природой приходит лишь на краю гибели. И мы не хотели, чтобы и вы вслед за нами испили эту горькую чашу, иначе какой бы мы были разум?