Звездные флибустьеры - стр. 48
Если в каюте оказывалась Нур – он не читал, а беседовал с ней. Если бортинженер или пилот – читал или играл с ними в шахматы.
С доктором он был вежлив, как и подобает матросу, но тот их обществом манкировал, предпочитая проводить время в каюте изредка появляясь на прогулочной палубе.
Иногда капитан или Уорден вызывали его в рубку, внушая начала пилотирования. В тонком прозрачном пузыре Антон терял дар речи перед суровой красотой Космоса. От солнца, звезд и невиданной бездны у него кружилась голова. На вахте в носовой рубке восторженное внимание к новой реальности повергало его в состояние, похожее на глубокую медитацию. Тревожное предчувствие наконец покидало Антона, уступая место чему-то иному.
Так прошло десять дней. «Звезда судьбы» стрелой пронзала пространство, а в тесном камбузе одно кушанье чередовалось другим. Антон и Нур почти не разговаривали друг с другом на людях. Зато у них были ночи, одновременно длинные и короткие. Но никогда они не встречали утро в одной каюте, и на людях она держалась с ним как с обычным членом команды.
За это время он во всех подробностях изучил яхту.
Титановая сигара с полусферической рубкой на конце вмещала в себе содержимое небольшого дворца. Сразу за рубкой – там где на курьере предполагалось разместить аппаратуру синхронизации модуляторов и дополнительные источники питания, начинались апартаменты хозяина и пустующие каюты ближайших слуг (доктор жил вместе с командой).
Ниже располагались бассейн, оранжерея, спортзал – на их месте должна была стоять навигационная камера и рядом с ней – каюты навигаторов, чтобы те в случае нужды смогли быстро сменить находящегося на вахте товарища. Три палубы было отдано команде – на одной из них по первоначальной схеме размещалась рубка управления. Ниже хранились запасы и располагался камбуз.
Сразу под ним – палуба, занятая регенерационным оборудованием. Под ней шел агрегатный отсек, набитый самой разнообразной машинерией – от энергораспределительного узла до вычислительного комплекса, управлявшего судовой автоматикой и противометеоритными пушками. Наконец, в самом низу находилось сердце корабля – реактор, под которым размещался гравидвигатель. Ниже его должно было разместиться еще кое-что – а именно, кольцо второго модулятора метрики, ныне отсутствующее. Всё это связывали три пневматических лифта – примитивных плебейских трапов конструкторы видимо не признавали.
Одним словом, космический дом в полном смысле.
Антону тут уже начало нравиться.
На двенадцатый день полета они пересекли невидимую но символичную линию – орбиту, на которую полторы тысячи лет назад лег после высадки колонистов доставивший их сюда корабль. Остов «Сеятеля-127» носивший также имя – «Пересекший бездну» – давно уже был увезен на Иштар и выставлен под стеклянным колпаком в столице – Форт-Провиденсе.
Но орбита все равно оставалась своего рода священным рубежом и достопримечательностью.
В этот день Антон впервые встретил хозяина яхты.
Сменившись с вахты он спустился на вторую рекреационную палубу, и внезапно увидел стоявшего в задумчивости у внешнего окна незнакомого человека.
Антон сначала даже замер в недоумении, но тут понял, что перед ним сам Эбрэхэм Александер.
Антон впервые видел магната вблизи.
Это был полноватый высокий мужчина примерно сорока с небольшим лет. Бледное лицо, на щеках какой-то неровный румянец; мятая рубаха от Крадо стоимостью тысяч пять квотеров и десятиквотеровые зеленые шорты фирмы "Грейс" которые благотворители любили отправлять на Танори. Александер на вид казался абсолютно нормальным человеком. Загадочный пожиратель чужого бизнеса и обедов из дюжины блюд совсем не выглядел финансовой акулой, как его величали в телепрограммах и сетевых новостях, способной поглощать компании стоимостью в сотни миллионов квотеров. Он на взгляд Скирова не мог бы поглотить даже молочного поросенка.