Звездная река - стр. 47
Теперь в Гэнюэ появился новый, великолепный, определяющий объект. Скала, такая высокая и широкая (высотой в пятнадцать высоких солдат!), так чудесно изъеденная и покрытая шрамами (ее привезли из озера, как понял император, он понятия не имел, каким образом), что можно было с уверенностью назвать ее воплощением образа одной из Пяти священных гор. Молодой супрефект, служащий неподалеку, узнал о ней – и разбогател, сообщив о ней администраторам сети «Цветы и камни». Он очень внимательно отнесся к выбору места для этой колоссальной скалы, когда ее доставили. Как он понял, произошло несколько несчастных случаев со смертельным исходом в самом Гэнюэ во время установки этой скалы точно на нужное место. Сначала он хотел водрузить ее на холм, из которого она бы вырастала (этот холм они уже насыпали), для большего эффекта. Но потом ее пришлось переместить, после консультации с геомантами Тайного Пути, когда он узнал от них о благоприятных предзнаменованиях.
Вероятно, ему следовало посоветоваться с ними до того, как установить скалу. А, ладно. Решения насчет сада так сложно принимать. Он старался создать отражение Катая, духовный центр своего царства, обеспечить ему прочную благосклонность небес. В конце концов, это долг императора перед своим народом.
Но теперь… теперь она стоит там, где ему нужно. Он сидел в одном из павильонов, сделанном главным образом из слоновой кости, с инкрустацией из зеленого нефрита, смотрел вверх, на свою могучую скалу, и душа его радовалась.
Император Вэньцзун славился способностью к состраданию: известие о смерти тех рабочих – прямо здесь, в его саду – огорчило его. Он понимал, что не должен был знать о них. Его советники ревностно ограждали его от огорчений, которые могли лечь тяжким грузом на слишком щедрое сердце императора. Гэнюэ предназначался для того, чтобы здесь он обрел покой, убежище от забот мира, бременем лежащих на людях, которые несут ответственность.
В своем прославленном стиле каллиграфии, «тонком золоте», император недавно изобрел такой хитрый способ наносить тринадцать мазков кистью в слове «сад», чтобы оно подразумевало нечто большее, чем его первоначальное значение, когда имелся в виду его собственный сад.
Такое изобретение августейшего императора свидетельствует о его утонченности, как сказал один из его ближайших советников, ведь император не стал придумывать или требовать совершенно нового слова для сада, который здесь создавали под его мудрым и благожелательным руководством.
Кай Чжэнь, помощник первого министра, отличается большой прозорливостью, по мнению императора Вэньцзуна. Именно министр Кай, конечно, вместе с евнухом У Туном (недавно назначенным главнокомандующим Армией усмирения, посланной против кыслыков на северо-запад), придумали сеть «Цветы и камни», позволившую создать этот сад. Император не из тех, кто забывает подобную преданность.
По вечерам здесь даже раздавалось пенье соловьев. Некоторые, как это ни печально, умерли прошлой зимой. Этой зимой их собираются попытаться сохранить в помещениях, и министр Кай заверил его, что уже сейчас из теплых краев везут новых птиц, которые украсят его рощи мелодиями юга.
«Красивая фраза», – подумал император.
Первый министр Хан Дэцзинь, его наставник в детстве, давний советник его отца и его самого, стареет. Меланхолия, осенние раздумья. Еще одна печаль в сердце императора. Но так течет жизнь под небесами, как проповедовал Мастер Чо. Кто из людей может избежать своего конца?