Звезда сыска - стр. 32
– Я полагаю, что никто в здравом уме не прибежит убивать людей без весомой причины. И еще полагаю, что если убитые были людьми добропорядочными, то это не значит, что не могли по чистой случайности узнать или услышать нечто. Нечто такое, чего преступник опасался раскрывать. Может, они и сами не догадывались, что страшную тайну узнали. Вот и предлагаю подумать над этим.
– Да что же здесь думать? Если даже полиция ни до чего не додумалась!
– А вот здесь вы неправы. Вы же читали рассказы про сыщика Путилина? Это вам не какой-нибудь придуманный Шерлок Холмс! Это настоящий сыщик из жизни! Так он говорил, что причина гибели жертвы зачастую кроется в ее прошлом!
– Что ж вы так о любимом Шерлоке Холмсе? То готовы за него до хрипоты спорить, то вдруг ни в грош не ставите.
– Холмс и Пинкертон персонажи придуманные. И читать про них интереснее, но в одном вы были правы – в жизни все случается иначе.
– Вот и я про то же. Нам же ровным счетом ничего неизвестно, а раз так, то хоть дедуктивный метод используй, хоть «выстраивай кривую преступления», как это делает ваш Путилин, ничего не получишь.
– А вы мне расскажите, что вам известно. Вдруг мне чего в голову придет?
Я фыркнула, мне смешно стало, как какой-то мальчишка собирается сделать такое, на что неспособна полиция. Потом мне показалось, что дело не в полиции. Мне самой стало казаться, что все, что можно было сообразить, я уже сообразила и по этой причине отказываю в возможности сообразить что-то новое Пете. А в его словах были здравые рассуждения. И я стала ему столь же подробно, как до этого рассказывала полицмейстеру, а позже следователю, пересказывать все, что было мне известно.
Петя слушал внимательно, даже пометил кое-что, но, слава богу, не на манжете рубашки, как это часто делал Шерлок Холмс, а в крохотном блокнотике. Я закончила и спросила:
– Ну и какие выводы вы готовы сделать из полученной информации?
– Получается, что Григорий Михайлович и… – он взглянул в блокнотик, – …Алексей Иванович имели кристальной чистоты репутацию.
– Совершенно справедливо.
– Более того, круг их общения столь же вне подозрений.
– И это справедливо.
– Остается господин Шишкин, – он еще раз сверился с блокнотом, – Митрофан Евлампиевич. Вот его персоной и следует заняться тщательнейшим образом.
– Это каким же манером?
– Это я вам завтра доложу, – изрек мой оппонент, убирая в карман блокнот. – Увы, мне пора уходить, но я надеюсь, что завтра мы сможем встретиться еще раз. Тем более что вы так и не показали мне самое важное в театре, а именно, как и где работает суфлер.
Выдав эту тираду с самым серьезным видом, он растянул рот до ушей, наслаждаясь произведенным на меня эффектом.
– Ах вы, негодник! – возмутилась я вполне искренне. – Я уже собралась обидеться на вас за невнимание и пренебрежение к должности суфлера, а вы приберегли это как повод, чтобы добиться следующей встречи. Вы шантажист, сударь!
– Как вы, сударыня, изволите выражаться, совершенно справедливо! – Судя по расплывшейся физиономии, мой собеседник был до крайности доволен результатами своей каверзы.
– Ну да ладно, приходите уж завтра, – дозволила я.
– Quand vous etez en colère, vous etez plus charmant![29] – вместо ответа произнес он по-французски.
И опять я чуть было не попалась и не ответила ему на французском же. Но вовремя спохватилась и сказала: