Звезда под странной луной - стр. 14
– Разумеется, – ответила она, грустно улыбаясь уголками губ.
Он двинулся к выходу, но обернулся и взялся руками за спинку стула.
– Я не согласен с критиками. Вы чудесно сыграли в том триллере. Монтаж сделал фильм кошмарным. Это видно любому, кто разбирается в кинематографе.
Он быстро поклонился, словно был мужчиной из другого времени, когда учтивость была в моде, потом снова повернулся к двери.
– Я пришлю вам в гостиничный номер вариант режиссерского сценария, который я закончил. – Он показал рукой на стол: – Счет оплачен, так что, прошу вас, останьтесь и получите удовольствие.
А потом он ушел, а запах его мыла задержался, когда волна холодного воздуха окатила зал.
Лицо Джеммы вспыхнуло. Она чувствовала себя так, будто ее только что бросил возлюбленный, и пустой стул напротив вызывал тоскливое желание вернуть его. Через несколько минут подошел официант, убрал брошенную тарелку и смахнул несуществующие крошки с места Вальдона, словно его там никогда и не было. Вот только режиссер оставил в ней какое-то неизгладимое впечатление, словно клеймо.
Она услышала, как где-то далеко звонит телефон. Вернувшийся к столику официант выглядел шокированным.
– Простите, мадемуазель, но вас требует к телефону какой-то очень сердитый человек из Лондона. Он утверждает, что обзвонил все рестораны Монпарнаса в поисках мсье Вальдона и приглашенной им на ланч гостьи.
Джемма закрыла глаза, она чувствовала, как в ней закипает гнев. Как Чарли смеет звонить повсюду, разыскивая ее, словно сбежавшего подростка? Задержись Тьерри Вальдон еще хоть на минуту, он бы услышал, что звонит ее «бойфренд», и все бы пропало. Она могла себе представить, что бы сделал Вальдон, если бы услышал это. Он бы, конечно, закончил все переговоры с ней об этой роли. Она выдохнула и схватилась за край стола, сердце ее сильно забилось.
Но ей повезло – или судьба вмешалась.
Теперь Джемме все равно, пусть даже тот сценарий, который пришлет Вальдон, будет чепухой, хотя она в этом сомневалась. Она поедет в Амбуаз и сыграет главную роль в этом фильме.
Она последовала за официантом к телефону на стене, как заключенный на виселицу. Устало приложила трубку к уху, не сомневаясь, кто на другом конце линии.
– Чарли?
Его голос дрожал от гнева.
– Тащи свою задницу на самолет и сейчас же возвращайся сюда, иначе, клянусь, я спрыгну. Ты меня слышишь?
Она представила себе его на карнизе отеля «Савой» в Лондоне; представила, как он выпрыгивает из номера Моне – ох, этот несчастный номер Моне, – самого знаменитого номера, который был похож на свалку, когда она улетала в Париж. И все же она сомневалась, что он прыгнет с балкона отеля на набережную внизу. Чарли никогда не оставался один, он и сейчас не один. Быть его девушкой означало терпеть женщин, которые, по его утверждению, «не имеют никакого значения». Все эти девушки – а их было так много – понятия не имели, что значит быть с Чарли изо дня в день. В конце концов она решила, что он прав: ни одна из них не имеет значения, и она в том числе. Она просто обманывала себя, считая, что отличается от остальных. Кроме него самого, никто не имел значения для Чарли Хикса.
– Я тебе говорила. Вернусь утром.
– Сейчас же, – пролаял он. – Ты мне нужна здесь, сейчас.
– Завтра, – ответила она, цепляясь за это слово, как утопающий за соломинку. Она знала, что есть рейсы в Лондон во второй половине дня, и прежняя Джемма полетела бы одним из них только для того, чтобы прекратить его истерику.