Звезда для Наполеона - стр. 21
– Вас, – ответил тихо Бофор.
Один слог, один-единственный слог, но он огнем пронзил Марианну, как выпущенная в упор пуля из пистолета. Ей показалось, что она теряет сознание, и, чтобы удержаться на ногах, она стала отступать, ища оледеневшими руками опору сзади, пока не ощутила успокаивающее тепло каминной кладки. На этот раз она была убеждена, что сходит с ума, если только он, этот наглец, не был сумасшедшим. Но он держался так спокойно, так самоуверенно, в то время как корабль ее самообладания шел ко дну. Волна отвращения поглотила ее, вызывая тошноту. К счастью, стены дома остались на своем месте, она ощутила их прочность под руками, на них можно было опереться, иначе она была бы убеждена, что ей снится кошмарный сон. Она с ненавистью взглянула прямо в лицо Бофору:
– Если я не потеряла рассудок, сударь, значит, это сделали вы. Разве я рабыня, которую можно продать или променять по своей прихоти? Даже если лорд Кранмер был настолько подлым или настолько безумным, чтобы поставить на карту достояние, полученное им только сегодня, он мог проиграть только то, что ему принадлежит… а я не принадлежу ему! – выкрикнула она таким яростным тоном, что американец вздрогнул.
– Перед лицом закона вы принадлежите ему, – начал он елейным голосом. – И не возмущайтесь напрасно: ставкой были не вы, не ваша жизнь, а… единственно эта ночь, которая теперь принадлежит мне. Последний выигрыш дал мне право встретиться здесь с вами вместо вашего супруга… и исполнить его обязанности!
Для одного раза это было уж слишком! Кто слышал когда-либо подобную вещь? Даже палач нежной Клариссы Гарлоу, мерзкий Ловелас, о чьих похождениях Марианна совсем недавно читала, никогда не посмел бы произнести что-нибудь до такой степени непристойное! К какому же сорту женщин отнес ее этот бесстыжий иностранец!
Марианна выпрямилась во весь рост, пытаясь вспомнить те звучные, но непонятные ей ругательства, которыми обменивались иногда конюхи во дворе. Ей казалось, что это принесет облегчение. Не вспомнив ничего, она удовольствовалась повелительным жестом в сторону двери.
– Уйдите, – только и сказала она.
Вместо того чтобы повиноваться, Язон Бофор взял стул и коленом оперся о него. Марианна увидела, как побелели суставы его загорелых рук, впившихся в спинку стула.
– Нет, – ответил он спокойно. Затем, восхищенный этой грациозной белой фигурой и тем воспоминанием, когда он мельком увидел ее тело, он продолжал: – Послушайте меня… Попытайтесь выслушать меня без гнева. Ведь вы не любите этого надутого фата и эгоиста, вы не можете его любить!
– Я не собираюсь обсуждать мои чувства с вами… и еще раз прошу вас уйти!
Американец сжал челюсти. Эта девчонка пыталась унизить его своими царственными манерами. Обозленный больше на себя, чем на нее, он дал выход своему гневу.
– Тем хуже для вас! – закричал он. – В любом случае вы для него потеряны! Никакая женщина не может любить человека, который посмел поставить на карту ее первую ночь любви… если только она не столь же презренна, как он. С его согласия вы принадлежите мне на всю эту ночь. Так пойдемте, пойдемте со мной!.. Используйте эту ночь, на которую он освободил вас! Я не прикоснусь к вам, но я увезу вас далеко от него, в мою страну… Я сделаю вас счастливой… Перед нами океан, который навсегда отделит вас от этого недостойного человека…