Звезда Давида - стр. 5
Выскочив из комнаты, наткнулся на отца. Осип Абрамович проглядывал газеты, удобно устроившись в старинном кресле. Посмотрел на сына и поздоровался:
– Доброе утро, Абрам. Как спалось? Спокойно?
Парень улыбнулся:
– Доброе утро, папа. Экзамены за второй курс позади и я сегодня отоспался за все бессонные ночи…
Отец кивнул:
– Да, ты заслужил отдых. Наша мама по этому поводу испекла твой любимый пирог с луком и мясом.
Абрам потер руки:
– Это хорошо! Побегу быстрее умываться, пока пирог не остыл…
Отец уже вслед ему посетовал:
– Что-то сегодня радио молчит все утро…
Абрам и внимания не обратил, скрывшись в ванной. Через пять минут он влетел на кухню с мокрой головой и поздоровался:
– Доброе утро мама и тетя Роза! Где тут мой пирог?
Роза Исааковна с улыбкой посмотрела на племянника и пропела:
– Доброе, Абрам! Доброе! Садись к столу завтракать. Мы специально не стали тебя будить…
Мать перебила сестру:
– Мальчик заслужил отдых! Роза, ты лучше не болтай, а достань пирог, пока он не сгорел…
Абрам взял третий кусок, когда радио «проснулось». После первых же слов диктора, кусок упал на стол, начинка разлетелась по нарядной клеенке. Мать и тетя Роза бледнели на глазах. Таким же бледным был и отец, стоявший в дверях кухни и державшийся руками за косяки. Осип Абрамович даже не заметил, что теплый халат распахнулся на груди и он выглядит неприлично…
Абрам с самым суровым выражением на лице встал, едва Молотов закончил говорить. Тщательно протер руки кухонным полотенцем. Посмотрел на застывших родных:
– Папа, мама, тетя Роза, я иду в военкомат…
Мать кинулась к нему. Вцепилась в рубашку на груди, подтягивая сына к себе:
– Нет! Ты студент! Ты должен учиться! Ты у меня один!
Тетя Роза добавила дрожащим голосом:
– Юристы нужны стране…
Сын взглянул на отца, смотревшего на него застылым взглядом. Твердо сказал:
– Папа, я должен!
Осип Абрамович подошел к жене и оторвал ее руки от рубашки Абрама. Плечи опустились и он разом постарел. Взглянул в глаза сына:
– Пусть идет… Он взрослый…
Парень сразу направился в коридор. Женщины заплакали, выскочив следом за Абрамом в коридорчик. Отец тоже вышел из кухни, шаркая ногами в войлочных шлепанцах. Сейчас он выглядел на свои пятьдесят шесть…
Йохим Кацман жил в Минске и узнал о войне от матери, которая постучалась в дверь его комнаты и встревоженно сказала:
– Йохим, солнце мое, спешу тебя огорчить. Началась война! Ты представляешь? Оказывается немцы уже бомбили Минск! То-то я слышала какой-то грохот…
Йохим потянулся на мягкой перине и пробурчал:
– Какая еще война, мамуля?
Из-за двери донеслось:
– С Германией. Только что передали по радио. На улице черт-те что творится! Можешь сам посмотреть. Там снова грохочет…
Кацман прислушался. С улицы доносились встревоженные невнятные голоса и странное уханье, словно падало что-то огромное. Он лениво встал с постели и зашлепал к окну. За окном царила суета. Люди куда-то бежали. Некоторые с тревогой глядели в небо. Йохим тоже перевел взгляд вверх. По небу пронеслось несколько самолетов. Он отчетливо увидел белые кресты на крыльях. Уханье приблизилось. Мать между тем снова заговорила:
– К тебе можно войти?
Он разрешил, натягивая халат:
– Ну заходи…
Мать тотчас показалась на пороге. Как всегда волосы были растрепаны и торчали из-под косынки неровными прядями. С тревогой поглядела на сына, завязывающего пояс на халате: