Звезда Альтаир. Старообрядческая сказка - стр. 34
Глава 15
Иван подивился широте взглядов Шпица.
– Но ты, почтенный иноземец, придерживаешься своей веры, немецкой. Ты же не исповедуешь все веры сразу: немецкую, русскую, басурманскую.
– Верно подмечено, юноша. Я – слабый человек. И не могу один соединить то, что разделялось веками. Поэтому я придерживаюсь той веры, в какой рожден. Что не мешает мне широко смотреть на вещи, быть гражданином мира, любить всех людей и всем желать добра.
Тут в беседу вступил Плутоний:
– Ты, преподобный Шпиц, желаешь сказать, что после смерти все праведники, русские, ляхи, немцы и даже сарацины, попадают в рай?
– Конечно, царевич! Бог безразлично любит всех, кто любит Его.
Плутоний удивился. Но Иван удивился более.
– Что значит «после смерти»? Разве после смерти люди продолжают жить?
Тут удивились все. Доктор теологии недоуменно поднял брови.
– Наш юный гость не верит в бессмертие души?
– Скорее, не знает об этом, – улыбнулся Мопс.
Действительно, в сказочной стране и не слыхивали о бессмертной душе, обитающей в бренном человеческом теле. Думали, человек умирает, и все. Тело сносили на кладбище, закапывали в землю, устраивали поминки. Потом родственники ходили на могилу, пока она не сравнивалась с землей. Разумеется, плакали, но скорее по себе, оставшимся в этом мире, а не по покойнику.
Мысль о том, что человек продолжает жить после смерти, не просто удивила, а потрясла Ивана. Чужестранцы, перебивая друг друга, стали рассказывать ему о бессмертной душе и ее загробной участи.
– Душа, она как дыхание, – объяснял Шпиц. – Ее нельзя увидеть или почувствовать. Она невидима, как и ее Создатель, Бог. Когда человек умирает, душа покидает тело и отправляется на суд к Богу. Праведников Бог оставляет в Своем царстве – в раю. А грешников отсылает в ад.
– Рай, – толковал Мопс, – это что-то вроде прекрасного небесного сада. Там растут чудесные деревья и поют дивные птицы. Там нет ни печали, ни скорби, ни нужды. Ад же подобен страшной подземной пещере. Там горит неугасимый огонь. В нем вечной мукой мучаются души грешников. Но, конечно, сие надо понимать иносказательно. Душа невещественна, поэтому ее наслаждения и муки также невещественны.
– Мне кажется, – сказал Плутоний, – наша беседа стала слишком заумной. Я приехал к вам повеселиться, а вы бубните о Боге и душе, как монахи. Думаю, нам с Иваном пора во дворец. А повеселиться я заеду как-нибудь один.
Расстались. Иноземцы провожали гостей низкими поклонами. За их спинами девушки строили глазки царевичам и посылали воздушные поцелуи.
Иван не пил и не курил, но голова шла кругом. Мысли путались. Бессмертная душа, райский сад, адский огонь, девицы с полуобнаженными грудями. Да, непростой народ немцы. От них за несколько часов узнаешь больше, чем за всю жизнь. Надо побывать в их земле, изучить их веру.
Мысль о продолжении путешествия завладела юношей. Демьян и Кудеяр поддержали его. Им было неловко в царских хоромах.
– В дорогу! В дорогу! Я хочу говорить о дороге! – потирал руки поэт. – Человек не может долго сидеть на месте. Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?
Царь Алмаз, узнав, что племянник собирается уезжать, огорчился. Но не сильно. Прекрасный повод устроить роскошный пир и хорошую соколиную охоту.
А вот патриарх Никель осерчал. Он несколько раз призывал к себе Ивана, ругался, стращал Божьей карой и однажды чуть не побил. Напоследок пригласил царевича на праздничное богослужение в кафедральном соборе – главном храме Кучкова.