Звезда Альтаир. Старообрядческая сказка - стр. 20
– Зачем она мне? – покраснел юноша.
– Как «зачем»? Пятки почешет, постель погреет.
Иван поспешил запереться в келье и лечь в кровать. Ворочаясь на пышных перинах под ситцевым одеялом, он думал: «И это верующие люди? Что за вера у них? Да в нашем безверном царстве нет таких бесстыжих баб, как в этом правоверном монастыре. Разве это святая обитель? Это просто гиблое место. Скорее бы утро! Скорее бы увидеть блаженную Хавронью!»
Встали рано, по монастырскому колоколу. После завтрака Демагогия повела гостей к чудотворной старице. Царевич старался не глядеть на настоятельницу, а та была невозмутима, строга и важна.
Хавронья жила в отдельном домике, маленьком и уютном. Возле него на лавках, на земле сидели многочисленные богомольцы, все больше немолодые крестьянки. Они терпеливо дожидались приема старицы, чтобы поведать ей свои беды и печали, а заодно и опустить в кружку для пожертвований жалкие истертые медяки.
Игуменья провела гостей прямо в избушку. Там на неубранной кровати сидела тщедушная старушонка, растрепанная и простоволосая. В углу смиренно стояли две послушницы-хожалки, собиравшие деньги с посетителей.
– Вот, матушка, это наши гости, странники Божьи. Прореки им что-нибудь! – низко поклонилась Демагогия.
Старица замахала руками и засмеялась беззубым ртом:
– Рада, батюшка родной! Рада, гость дорогой!
– Это добрый знак, – прошипела настоятельница. – Подходите по одному, ничего не говорите. Матушка сама все скажет.
Первым подошел Иван. Хавронья замахала руками:
– Бог, Бог с нами, Сам Бог над богами!
Хожалки сделали юноше знак отойти.
Подошел Демьян. Хавронья засмеялась:
– Уж ты, сын ли мой, сынок, ты мой ясный соколок!
Поэт отошел. Игуменья стала толкать гостей к выходу, мол, теперь выходите скорее. Вослед старушонка закричала:
– Эка милость благодать – стала духом овладать!
На улице Демагогия заплакала от избытка чувств. Утирая слезы концами черного платка, она шептала:
– Благодать-то какая! Благодать!
Царевич и поэт ничего не поняли в прорицаниях Хавроньи и растерянно молчали.
– Видите, отцы мои, как утешила вас блаженная старица? Всю волю Божью объявила, ничего не утаила, – всхлипывала настоятельница.
– Да что она объявила? Непонятно же ничего! – пожал плечами Иван.
– Это, голубь, тебе по малолетству и маловерию ничего не понятно. Матушка прорекла, что ты женишься, будет у тебя много детей и будешь ты над ними, как Бог над богами.
– А про веру она сказала что-нибудь?
– Нет, голубь, про веру ничего не сказала. Знать, не было на то воли Божьей.
– У кого же мне про веру узнать?
– Ты, голубь, езжай в Старгород к нашему епископу Аналогию. До чего духовитый владыченька! Он еще не стар, но не по годам мудр. Любимый ученик святейшего Никеля. Он-то все о вере и расскажет.
– А что Хавронья наговорила мне? Что сбудется в жизни со мною? – полюбопытствовал Демьян.
– Ты, добрый человек, скоро увидишь свою любезную матушку. И она обнимет тебя, блудного сынка – ясного соколка.
Поэт хотел сказать что-то грубое, однако сдержался. Но на ухо царевичу зашептал:
– Скорее уезжаем отсюда. Нам тут делать нечего.
Юноша и сам не хотел задерживаться в святой обители. И путники пошли седлать коней.
Демагогия, удивленная неожиданным отъездом странников Божьих, проводила их до ворот и предупредила, чтобы дальше ехали осторожно – на столбовой дороге шалит злой разбойник Кудеяр.