Зверобой - стр. 21
Михаил взял куколку в руки, она стала скукоживаться, словно иссыхая, а потом загорелась. Пламя пожирало ткань, волосы потрескивали в огне, Михаил держал её в руках, но боли от огня не ощущал.
Женщина в кресле закричала, вытянув вперёд ладони, она выла от боли, руки её на глазах покрывались волдырями, кожа на ладонях горела и слезала клочьями. Когда от куколки в ладонях Михаила остался только серый пепел, женщина в кресле потеряла сознание.
Михаил подул на руки, пепел рассеялся в воздухе, и ему показалось, что пепельная пыль растягивалась в тонкие, не приметные глазу нити, которые поплыли по воздуху в окно.
Михаил вышел из кабинета и снова попал в торговый зал. Продавец сидела там же, где и до этого, стеклянными глазами она смотрела прямо перед собой, словно не видела ничего, и даже страшных криков той женщины в кабинете не слышала.
«Зверобой! Зверобой!» – звенело в Мишиной голове, когда он вышел на улицу и вдохнул полной грудью.
Усталости или каких-то ещё неудобств он не чувствовал, наоборот, пришло какое-то ощущение, словно он сделал именно то, что нужно. Сев на сиденье своего «ИЖа», Михаил надел шлем и спокойно вырулил на дорогу, прикидывая маршрут до местного рынка.
Светофоры подмигивали зелёным, рядом ехали машины, всё было обыденным, обычным. В дурку ехать Михаил передумал, после того, что он видел, было понятно – там ему не помогут. Ему придётся теперь только научиться жить с этим. Наверное, от принятия этого всего на душу Михаила накатило ледяное спокойствие. Ехать в отделение, чтобы сдать найденный браслет, он тоже почему-то передумал.
Он заехал в банк и снял немного денег, потом купил всё, что планировал, прихватив для Семёныча и его жены гостинцы. Интересно, думал он, прохаживаясь между витрин, а Аделаида любит мармелад? И вообще… наверное, он не прав, причисляя её к мёртвым. В платья наряжается, чаи гоняет, да ещё и трубку курит!
«Может быть правду говорят про параллельные вселенные всякие, – думал Михаил, выезжая в обратный путь и оглядывая плывущие по небу густые облака, – И люди попадают в них после… смерти здесь. Да кто вообще может знать, как оно всё устроено, весь этот мир! Наверное, мы и малой толики этого знания ещё не постигли. Только вот… что же с этой женщиной, которая там была… в кабинете…»
Михаил строил догадки, и по его разумению выходило, что женщина эта как раз и была та самая жена этого Геннадия. А куколка… эту куколку кто-то ей сделал, ну, или сама каким-то знанием обладает. И с помощью этой куколки она погубила Аллу, но тогда что с Геннадием?
Облака сгущались над дорогой, загулял ветер, обещая к вечеру всё же нагнать дождя, и Михаил прибавил ход. Вернувшись в свои Ворогуши, Михаил первым делом зарулил к Семёнычу, отдал гостинцы, взамен ему дали лукошко свежих куриных яиц и за отказ наругали.
– Эть ведь как, итить-колотить, – ворчал Семёныч, провожая Михаила до мотоцикла, – Суставы ноють, видать к дождю, а бабка, зараза такая, всё моё лекарство попрятала!
– Что, никакого сочувствия к тебе не проявляет? – сказал, пряча усмешку Михаил, – Так ты ласково попроси, по-хорошему. На вот, я шоколаду купил, думал, может кто в гости заглянет, одну плитку тебе отдам, а ты Клавдии своей подари, да скажи ласково: «Клавушка, милая, только ты на меня поглядела, и суставы ныть перестали!» Точно тебе говорю – выдаст тебе лекарства! Уж чего она тебе даст – таблетку, или пузырь твой – я точно не знаю, но боль твою облегчит точно.