Звериное начало. Том I - стр. 30
Слабые смертные воспитывали в семьях по нескольку детей, а женщины продолжали рожать, не думая о том, как прокармливать, воспитывать и помогать образовываться своему потомству. Мужчины рано взрослели и брали оружие в руки тогда, когда свэты считались еще глупыми малышами и только осознавали себя. Когда люди уже становились искусными бойцами, заводили собственные семьи, рожали новых людей и были на пике своей силы, свэты еще считались детьми и даже о свиданиях не задумывались. Перевертыши развивались быстрее свэтов, больше размножались, чаще производили на свет по несколько детенышей, однако, до людей им было слишком далеко.
Заделать с десяток отпрысков, даже не предполагая, как они прокормятся, научатся ли чему-то стоящему и доживут ли до зрелости – маловато для выживания. Так поначалу думали вожаки перевертышей и смеялись над слабыми представителями человечества. Вскоре же их ждало разочарование – люди оказались свирепыми, а порой и безумными, куда более, чем меняющие облик могли предположить.
Перевертыши кусали врагов, часть поверженных не умирала от ран, а заражалась и могла перейти на сторону зверолюдов – это обидное прозвище давно закрепилось за вольным народом. На это тоже был расчет, ведь противостоять воле главаря грязные зараженные долго не могли, никакие прежние связи и кровные узы не спасали их от необходимости подчиняться. В некотором смысле присоединившиеся походили на марионеток, ниточки которых становились крепче с каждым полнолунием. Лишь когда кукловод-вожак позволял связи ослабнуть, зараженные получали немного свободы.
Люди же не страшились потерять своих односельчан и товарищей, более того, многие из них умерщвляли себя, чтобы не присоединяться к противникам, значительную часть казнили их же друзья, под одобрительные возгласы толпы, не страшась прослыть жестокими и неизменно называя убийство милосердием. Ряды перевертышей пополнялись жалкими единицами из тех, кто сумел избежать расправы односельчан, или проявил трусость и слабость, скрыв следы от укусов и тем самым оставив себя в живых.
Этих редких прибывших было недостаточно – перевертыши продолжали отступать, по-прежнему ругались между собой и даже сражались стаями против стай, не желая заключать союзы.
Люди не стеснялись этим пользоваться и пару раз заключали мир с одними зверолюдами, чтобы те помогли перебить других, своих соседей, в обмен на половину земель. Согласившихся вместо территорий обычно одаривали стрелами с серебряными наконечниками.
Однажды, в разгар противостояния, когда стая отчаянно нуждалась в информации, оружии и припасах, Рэйару отправили в деревню, поскольку она, чумазая и растрепанная, на первый взгляд не походила ни на свэтов, ни на зверолюдов, пока не выдавала своей принадлежности поведением, и потому пользовалась вполне себе сносным отношением. В городах ее уже знали и воспринимали как одну из охотниц какого-то далекого поселения, а в каждом городе она говорила разные названия своего якобы дома.
Полукровка приносила оленей, барсуков, сурков, белок, птиц, разнообразных кроликов и зайцев, довольно часто – куниц и лисиц, а иногда, бывало, волков и змей, которые считались у многих особым товаром и хорошо ценились. Все это она меняла на различную утварь, оружие, если требовалось, одежду, муку, крупы, нередко – хлеб или вяленную и нашпигованную травами и сушенными каштанами речную рыбу. А также, конечно же, на сладости, мед и вино.