Зверь зверю друг, соратник и брат - стр. 17

   Я устроился за столом напротив со стаканом воды, наблюдая, как Виталик активно работает ложкой. Все в нем было от сестры. Такие же волосы, как и у Ники были, светлые, как у нашей матери, непослушные и слегка вьющиеся. Кожа смуглая, с первыми лучами солнца ранней весной покрывающаяся золотистым загаром. Форма носа и рисунок губ, даже уши как у нее. Только глаза были чужими. Бледнее, чем мои, серо-голубые, а когда племяш злился, они горели каким-то холодным блеском. А прищур, казавшийся мне странно знакомым, достался ему от его неизвестного нам отца. Где этот мужчина, который заделал его сестре, мы не знали. И знать не хотели. А учитывая характер сестры, она могла и не поставить в известность незадачливого папашу о существовании сына. Как бы там ни было, этот мальчуган наш — и точка!

   — Спасибо, Светлана Васильевна, — прозвучал детский голосок. — Все было очень вкусно!

   Ничего удивительного, хорошим манерам мы его научили, а еду нашей домработницы мелкий обожал не меньше нас, как и ее саму. Возможно, видел в ней бабушку, которую никогда не знал. Укол вины снова дал о себе знать где-то в глубине души.

   — Теперь можно мороженку? — с надеждой заглянул в мое лицо племяш.

   Я кивнул и достал мороженое из морозильника. Лицо Виталика просияло, когда я вручил ему лакомство, и он сосредоточенно принялся рвать упаковку. Как мало ребенку надо для счастья! Не то что взрослым.

   — Разговор есть, — прервал мое любование племянником брат и кивком головы указал наверх.

   Я пошел за ним на второй этаж, в его комнату.

   — Я тут у Юры когда был, — начал брат, как только я двери комнаты закрыл, — мне пара мыслей в голову пришла.

   — Каких?

   — Тебе не кажется странным, что он бросил все свои дела в городе и вернулся. Тут вроде и без него неплохо справлялись.

   — Это их семейное дело, — возразил я. — Справлялись, пока Петр Михалыч жив был. А теперь все перешло к сыну. Он должен был остаться в городе и забросить все труды отца?

   Сергей покачал головой.

   — Юра выглядит плохо, и от него плесенью несет, как от заброшенного подвала.

   — У него отец умер, — напомнил я брату.

   — Два месяца назад! — Серега показал число два на пальцах. — Да и не те у них были отношения.

   — Напомнить, сколько мы маму оплакивали? — Я начал терять терпение, не понимая, к чему он клонит.

   — Да не в том суть! — Сергей махнул рукой. — Не скорбит он. Прячется от кого-то, и запах плесени, сырости и чего-то еще...

   — Ну мало ли? Может, у них подвал затопило, и он там убирался? — предположил я. — Или банально вещи плохо постирал. Может, тебе этот запах вообще примерещился?

   — Померещился? Мне? — удивился брат.

   И в самом деле, брат с детства различал ароматы не хуже собаки, обладал практически звериным нюхом.

   — Ты везде ищешь подвох, — вздохнул я, желая как можно скорее свернуть разговор, казавшийся мне бессмысленным.

   — А ты всем — оправдание, наивняк! — вспылил Серега.

   — Тише! — осадил его я. — Малой услышит.

   Брат мгновенно взял себя в руки. Мы не ругались с ним в присутствии племянника, не желая показывать негативный пример. Но в спину мне все же прошипел:

   — С его возвращением что-то нечисто, нутром чую.

   Я лишь обернулся и хмыкнул. Вел он себя странно, может, и в самом деле голову напекло.   Оставшуюся часть дня мы убили на просмотр фильмов, вырубившись под конец. Ровно в одиннадцать вечера прозвонил будильник. Нам пора было в ночной дозор.