Зверь. Невинность в расплату - стр. 34
- Алюшка? – тётя Света появляется на пороге квартиры и трёт слегка заспанные глаза, глядя на меня с удивлением.
Я вся дрожу. Не только от волнения, но и от холода. Не чувствую пальцев, что продолжают цепко хвататься за пакет, будто он – мой единственный друг в этом мире.
- Тёть Свет… - когда вижу родное лицо тёти, губы начинают предательски дрожать.
Внезапно нахлынули чувства. Будто я не на тётю смотрю, а на саму себя в детстве. Она символизирует всё то, хорошее, что было у меня когда-то, и что так жестоко отобрала у меня жизнь.
Мечты, детство, невинность и чистоту…
После окончания школы я думала, что уже стала взрослой. И только пройдя через ад, я поняла, что повзрослела только теперь. За одну ночь ещё на восемнадцать лет.
- Проходи, проходи, милая, - она суетится, пропускает меня в квартиру.
Бегло оглядывает одежду, потом руки…
А потом, закрыв за мной дверь, быстро обнимает.
Хоть я и не хочу пугать её, но просто не могу удержать слёзы. Они струятся по щекам бесконечными речушками, и я с трудом сглатываю горечь.
- Ты вся холодная… детка, Алюшечка, что с тобой?
- Я… не хотела… не хотела, - всхлипываю, заикаюсь. – Не хотела будить, ж-ж-ждала, пока кто-то выйдет из подъезда, чтобы зайти.
- Вот глупенькая! – тётя Света всплеснула руками. – Надо было позвонить. Я с пяти утра в кровати ворочаюсь. Возраст, милая моя, возраст. Да ты поставь этот пакет, не держи, - она показывает в угол коридора, а у меня пальцы будто одеревенели – не разжимаются.
- Идём-ка выпьем чаю, и ты мне расскажешь, что стряслось.
Она суетится, подталкивает меня на кухню. У тёти Светы нет детей, живёт она одна в двухкомнатной квартире, которая досталась ей от дедушки.
Вспоминается, как мама постоянно припоминала ей это… Намекала на то, что тёте Свете надо было поделиться квартирой с отцом, или что-то в этом роде…
Сама не замечаю, как уже сижу на стуле.
Тётя хлопочет по хозяйству. Включает чайник, выставляет на стол еду.
А я будто и слышу звуки её хлопот, а будто и нет. У меня на голове словно аквариум. И я – та самая пойманная в него рыбка.
- Детка, да ты кушай, не стесняйся, - снова предлагает она, пододвигая бутерброды.
Потом садится рядом, наливает мне чашку чая.
Делаю небольшой глоток, и жидкость обжигает.
Тётя Света берёт меня за руку, и я вздрагиваю от этого прикосновения.
Невольно отдёргиваю ладонь.
- Простите, - шепчу. – Я… не хочу, чтобы меня трогали.
- Аля, - тётя Света внимательно заглядывает мне в глаза. – Что с тобой?
Закусываю губы.
Я хочу рассказать ей. Очень хочу…
Но почему-то очень боюсь это сделать. Да и как о таком расскажешь?
Это же отвратительно. Грязно. Мерзко.
А мы с ней так давно не виделись. Да и мама… Вдруг тётя решит, что я просто пошла по её стопам?
- Я вызову полицию! – тут же заявляет она.
- Не надо! – перепугано шепчу.
Перед глазами начинает сгущаться тьма, в висках пульсирует от страха.
- Пожалуйста… не надо…
Хватаю ртом воздух, но он будто не насыщает.
- Детка… - на этот раз тётя Света пугается на шутку. – Да что же случилось… Тебе сделали больно? Тебя обидели? Где твоя… мать?
- Я… я скрываюсь от опасных людей, - выдавливаю с трудом. – Тут они не найдут меня, не беспокойтесь, - поспешно добавляю. – Но… мне нужно где-то переждать, а потом… я уйду, я…
- Оставайся сколько потребуется! – с готовностью говорит тётя Света. – И… я понимаю, ты пока не хочешь говорить мне, что произошло, но… может быть, когда придёт время, ты…