Зверь. Невинность в расплату - стр. 31

Притопляю педаль газа в пол и разгоняюсь.

«Не смотри на меня так, Аля. Я просто хотела, чтобы ты жила»

24. Глава 24

Аля

Примерно через двадцать километров, на подъезде к городу, я останавливаюсь и сворачиваю на обочину.

Руки сжимают руль до побелевших костяшек пальцев. Дикая дрожь, что сотрясает тело, никак не останавливается. Почти не слышу звуков проезжающих мимо машин. В ушах словно вату набили. Кажется, я нырнула в глубокий, бездонный омут и с каждой секундой погружаюсь всё глубже.

Щёки горят от высохших слёз. Их соль разъедает кожу.

Губы трясутся, и я с трудом сглатываю застрявший в горле ком.

Только теперь замечаю, что часть ладони правой руки покрыта спёкшейся кровью.

Это кровь Зверя.

Господи…

Снова подкатывает удушливая тошнота, я быстро распахиваю дверь, и меня выворачивает на обочину.

Это повторяется несколько раз, прежде чем мне удаётся снова взять себя в руки.

Пытаюсь заставить мозг работать. Я не могу и дальше ехать на этой машине. Её слишком легко отследить. Наверное, после того, что я устроила, у меня есть пара дней форы. Но если Зверь жив, он непременно найдёт меня.

Если…

Он, ведь, жив, правда? Я же не могла… не могла…

Перед глазами снова темнеет.

Нет. Мне нельзя думать об этом. Нельзя!

Нервно сглатываю, а потом оглядываю салон машины. Открываю бардачок и шарю в нём. Деньги, огромный нож, какая-то мелочь…

Просовываю руку дальше и нахожу телефон.

Какой-то странный, кнопочный. Как-то раз я уже видела такой у одного из сомнительных хахалей матери. Помню, он тогда рассказывал ей, что этот телефон одноразовый…

Включаю. Заряд есть, но мало.

Прикусываю губу, судорожно соображая, кому могу позвонить.

Сперва мне нужно удостовериться по поводу сестры, поэтому я быстро набираю номер матери по памяти.

Она отвечает не с первой, и даже не со второй попытки.

Наконец, когда вместо долгих гудков я слышу её голос, на меня нападает ступор.

- Алло? – уже в который раз повторяет мать. – Алло, я вас слушаю!

Где-то на заднем фоне слышится музыка и мужские голоса.

По моим щекам снова струятся потоки слёз.

Не могу поверить… просто в голове не укладывается. Она… она… веселится?

- Я кладу трубку! – заявляет недовольно, чем, наконец, заставляет выйти меня из ступора.

- Мам… - голос звучит хрипло, надломлено.

Воцаряется тишина.

Музыка становится тише, видимо, она переместилась в другую комнату.

- Аля? – шепчет еле слышно.

Я снова молчу. Просто нет сил. Просто не могу.

- Детка, милая, ты… - мать запинается. – Где ты?

- А то ты не знаешь, - с трудом цежу сквозь зубы.

- Аля, доченькая, я не знаю, где ты! Скажи мне, и я приеду!

Прикрываю ресницы.

- Рита дома?

- Да, её… её привезли, она рассказала о том ужасном месте, но не знает, где оно находится! Ей глаза завязали! Я… сейчас как раз работаю над тем, чтобы узнать, где тебя держат, я тебе помогу, слышишь? Я…

- Не надо, - сердце будто перестаёт биться, превращаясь в камень. – Я уже… я сама помогла себе.

- Ты уехала оттуда? Тебя отпустили? – мать рвано выдыхает. – Слава Богу! Приезжай домой скорее! Аля, детка, я не знала, что эти люди, эти… твари пойдут на подобное! Я… понятия не имела, что они тронут моих дочерей! Что с тобой сделали? Ты в порядке?

Глупая усмешка трогает губы… Отчего-то вопрос матери веселит меня.

- Мам, следи за Риткой, - говорю, пытаясь побороть отвратительные подкаты истерического смеха. – Я не вернусь.