Зубы настежь - стр. 45
Деревья выбежали навстречу и разбежались в стороны еще пугливее. Мы вылетели в простор, рассеченный вдали на две половины: вверху синий, а внизу зеленый. Там, где сходились, вспыхивала и угасала странная блестящая искорка, словно луч солнца попадал на пластинку слюды.
Впереди слышалось остервенелое рычание. Конь прядал ушами, кожа на шее подрагивала, но шел ровно, с шагу не сбивался. Мы обогнули холм, рычание, хриплый рык, звонкое клацанье зубов стало громче.
У подножья холма катался огромный клубок из серых мохнатых тел. Летели клочья шерсти, ветер пахнул в мою сторону, я уловил сильный волчий запах.
Конь всхрапнул, я на всякий случай вытащил меч. Волки дрались остервенело, молча, а хриплый рык вырывался в минуты то ли ярости, то ли боли. На земле уже расплывались широкие красные пятна, а шерсть на поединщиках кое-где слиплась, торчала толстым коричневым гребнем.
В какой-то миг клубок распался. Трое волков перекатились через голову, а я увидел, что дерутся трое серых волков с черным. Руки мои словно сами по себе бросили меч обратно в ножны. Я схватил лук, наложил стрелу, натянул тетиву и отпустил в одно мгновение, и лишь тогда вспомнил о разбитом пальце…
Стрела ударила в серого волка, одновременно я взвыл дурным голосом. Лук вылетел из руки, я тряс кистью, где кровь брызнула с такой готовностью, словно собиралась туда неделю.
От злости на себя и от боли, визжа как недорезанный свиненок, я выхватил меч. Конь нехотя скакнул вперед. Кончик длинного лезвия достал второго серого в прыжке и рассек ему хребет.
Последний серый и черный продолжали кататься как один гигантский еж, шерсть летела серая и черная. Подвывая от боли и жалости к себе, я с третьей попытки засунул меч в его щель и лишь тогда сунул палец в рот. Теплый солоноватый вкус проник в мозг как яд, я ощутил дурноту. Деревья закачались, начали расплываться, в ушах раздался далекий погребальный звон…
Послышался скрип, словно я грыз булыжник. Это мои челюсти сжались до хруста в висках, тело напряглось, из расквашенного теста собираясь в подобие мышечного каркаса. Деревья перестали раздваиваться, хотя в голове все еще стоял звон. Мелькнула мысль сползти на землю и отдышаться, пока не свалился, как мешок с отрубями, но снова посжимал челюсти, постарался посмотреть вокруг глазами героя.
Рык медленно затихал, волки лежали неподвижно, но челюсти черного были на горле серого. Это из его пасти доносился затихающий рык, словно из-под капота умирающего автомобиля. Глаза серого застыли, как стеклянные пуговицы, а глаза черного чуть сдвинулись, следя за мною.
Язык вывалился на локоть, острые длинные зубы блестели, окрашенные своей и чужой кровью. Грудь и холка вздымались, хриплое дыхание было таким шумным, словно ветер раскачивал лес. Желтые глаза неотрывно и немигающе смотрели на меня.
Я буркнул, морщась от боли:
– Похоже, тебе повезло.
Рогач, вздрагивая, пятился. Я дернул за поводья, конь с готовностью развернулся. Он порывался пуститься в галоп, но палец и так ноет при каждом движении, а при тряске я вовсе сойду с ума, и я придерживал, позволяя идти только шагом. Конь все пугливо прядал ушами, я видел, как испуганно поворачиваются в орбитах коричневые глаза, стараясь заглянуть себе за спину, но что удается косому зайцу, не по зубам единорогу.