Зубы настежь - стр. 36
Ноги мои подгибались, по телу бегали мурашки. Попятившись, я сказал дрогнувшим голосом:
– Ребята, я очень сожалею, но мне дали только одно яблоко. Сам бы съел, но…
Пятясь, я добрался до середины конюшни, а там доспешил до открытых ворот. Челядин встретил блестящими от восторга глазами:
– Какое мудрое решение…
– Чего? – спросил я нервно.
Он прошептал:
– Как гениально… Какой красавец, какая мощь, какая грация…
Я выпрямился, расправил плечи и напряг мускулатуру. Потом заметил, что восторженный взгляд челядина устремлен через мое плечо. Оглянулся, мороз пробежал по шкуре: огромный белый жеребец пер за мной, как линкор, а далеко позади виднелись разбитые в щепу доски ясель. Длинный рог жеребца блестит, как нос баллистической ракеты, нацеленной мне между лопаток.
На солнце засиял так, что глазам стало больно, каждая шерстинка блестела, как маленькая электродуга. Я застыл, а огромный зверь подошел, обнюхал, моих пальцев коснулись мягкие, почти бархатные губы. Крупные карие глаза смотрели с благодарностью. Я развел руками:
– Прости, яблоко было только одно.
Челядин отступил на шажок, восторженные глаза не отрывались от чудесного животного:
– Как гениально просто вы отыскали самого сильного и свирепого!.. Да, вы не простой герой!.. Вам еще придется войска водить, а то и целые орды… Если велите ему, чтобы меня не… ну, не на рог, то сейчас оседлаем для вашей милости.
Я повернулся к жеребцу:
– Ты уж, того… На черта он нам, забоданный?
Единорог фыркнул, то ли соглашаясь, то ли не соглашаясь, но обещая, я тупо проследил как его покрывают роскошной попоной, ее называли между собой потничком, затем принесли целое сооружение, именуемое седлом, с двух сторон звякали на длинных ремнях железные стремена со сложными штуками.
Я подвигал лопатками, устраивая тяжелый меч. Единорог позволил оседлать, но все время не отрывал от меня взгляда крупных глаз, что из коричневых сразу стали как горящие угли. Я едва дождался, когда все будет кончено: пришлось бы доседлывать самому, если бы мой рогач попрокалывал бы их как мишени.
Стремя пришлось точно по подошве сапога. Я ухватился за луку, поднял себя в седло одним могучим рывком героя. Единорог стоял неподвижный, словно ему на спину села муха.
– Тебя зовут Рогач, – предложил я. – Хорошее имя! Согласен?
Конь повернул голову, коричневые глаза смотрели кротко, как у праведника на иконе. Словно бы не у него только что из ноздрей шел пар, а из глаз веером били лазерные лучи.
Тертуллиус спросил с обеспокоенностью:
– Карту не забыл? Это не меч, о таких мелочах герой может и не вспомнить.
– Все в порядке, – заверил я. – Куцелий нарисовал все очень подробно.
Тертуллиус оглянулся на своего помощника:
– Да? Это хорошо. Позволь взглянуть…
Я видел, как смертельно побледнел Куцелий. Молодой маг явно не ожидал, что его могут проверить. Я со злорадством посмотрел на требовательно протянутую руку Тертуллиуса, перевел взор на трепещущего Куцелия, сказал небрежно:
– Я упаковал ее на самое дно мешка. Не стоит все ворошить. К тому же я и так запомнил дорогу. У варваров хорошая память.
Еще раз прошелся взглядом по молодому магу, пусть истолкует мои слова не только как спасение. Угроза должна быть слышна. Похоже, что-то да схалтурил, а этот старый маг явно из тех, кто даже за корявый почерк готов превратить ученичка в жабу.