Зовите меня Роксолана. Пленница Великолепного века - стр. 25
– Ты слишком много смеешься, – сказала валиде. Неодобрительно? Да нет, вроде нейтрально. – Ты знаешь, что Мухаммед никогда не смеялся?
– А я не правоверная, – отрезала Анастасия. – Мой бог умеет смеяться.
– Твой Иса тоже не смеялся, – ответила Айше Хафса, но несколько неуверенно.
– Иисус – сын Бога. А сам Бог… Думаю, если он создал все это – она обвела рукой по кругу, – то у него было прекрасное чувство юмора. И, глядя на все это, он не мог не смеяться.
Хафса молчала и, сузив глаза, смотрела на нее.
– Ты странная девушка, – сказала она наконец. – Впрочем, подарок – как раз в стиле Ибрагима. Иди и выспись как следует. Завтра ты будешь танцевать для султана. Надеюсь, тебя научили танцевать? Или, может быть, споешь? Говорят, ты не поешь, когда вышиваешь, в отличие от остальных девушек.
Анастасия усмехнулась. Не поет… Когда-то давно прабабушка учила ее вышивать и сказала, что раньше девушки собирались для рукоделия в одной хате и всегда пели что-то протяжное. Маленькая Стаська, добросовестно тыкая иголкой в полотно и немилосердно стягивая его стежками, пела единственную протяжную песню, которую знала – песню про крейсер «Аврора» (мама была любительницей старых советских мультиков и дочь вырастила на них же).
– Почему ты не отвечаешь? Тебя как звать-то?
– Анастасия, – ответила девушка. Она прекрасно знала, что валиде в курсе, как ее зовут здесь, и именно поэтому назвала свое настоящее имя.
– Тебя зовут Рушен, – не стала скрывать свою осведомленность валиде. – Волосы у тебя и в самом деле великолепные. Жаль, что… Впрочем, не важно. Волосы красивые, но такие не у тебя одной. Тебе надо имя, по которому можно будет легко определить именно тебя. Будешь… Теперь ты будешь Хюррем. Потому что так, как ты, уж точно никто не смеется.
Вот и понимай после этого: осуждает валиде смех или нет?
Так и не разгадав этой загадки, новоиспеченная Хюррем отправилась спать.
Глава 7
Почему, ну, почему все тут считают, что она мечтает непременно понравиться султану? Как можно мечтать понравиться человеку, которого еще в глаза не видела?
Валиде Хафса предупредила – как будто о самом значимом в ее жизни событии.
Евнух Барыш – первым поздравил, как будто у двери подслушивал. Впрочем, в том, что евнухи узнавали во дворце все самыми первыми, не было ничего удивительного.
И даже бывшая Бьянка, носившая сейчас имя Гюлесен, сказала:
– Хочешь, я научу тебя, как более соблазнительно двигать бедрами? Хотя какие у тебя бедра… Зато грудь красивая! Слушай, тебе нужно что-нибудь такое надеть, чтобы грудь как можно соблазнительнее выглядела. Я, кажется, у Арзу видела… Нет, тебе не подойдет, большое будет… Почему только ты такая тощая? Ага, вспомнила…
Она убежала куда-то и принесла бархатную короткую, до талии, безрукавку с низким вырезом. Безрукавка больше всего походила на жилет алжирских пиратов – по крайней мере, Анастасии из какого-то фильма, а то и из мультика помнилась именно такая картинка: загорелый мореплаватель на носу судна, одетый в широченные шаровары, обмотанный широким алым поясом, а на широкой груди распахнут бархатный короткий жилет…
Кажется, на самом деле такое полагалось носить поверх рубашки, но Гюлесен, видимо, предполагала, что Хюррем наденет безрукавку на голое тело.
– Слушай, а тебе-то какая разница, понравлюсь я султану или нет?