Зов странствий. Лурулу - стр. 66

Гартовер усмехнулся: «Почему нет? Нашим заключенным есть чем заняться – им и в голову не приходит нарушать спокойствие».

«В высшей степени странно! – недоумевал Винго. – Надо полагать, самые буйные и кровожадные из них заперты в каком-то особом отделении?»

Продолжая улыбаться, Гартовер отрицательно покачал головой: «Учитывайте, пожалуйста, что в каком-то смысле это экспериментальное учреждение. Мы не отказались от ортодоксальных методов целиком и полностью – им тоже находится полезное применение – но в целом мы функционируем в режиме, который я назвал бы „динамическим оптимизмом“. Термин „неудача“ не входит в наш лексикон, а произносить слово „преступление“ запрещено. Вместо этого мы говорим: „ошибка“ или „недопустимое поведение“. Это не значит, что мы – наивные идиоты-идеалисты, отрицающие существование жестокости и страданий. Мы – прагматичные психомеханики; наша цель состоит в том, чтобы сделать правонарушения и злоупотребления непривлекательными, чтобы соответствующие действия казались бессмысленными и неинтересными».

«Вы пытаетесь демонстрировать банальность зла, – пробормотал капитан Малуф. – Разве это заменяет нравственную систему ценностей?»

«И да, и нет, – ответил Гартовер. – В любом случае, если я спрошу, что такое нравственность, вы не сможете ответить».

Винго с сомнением покосился на Шватцендейла: «А что бы вы сказали о мерзавце, который подвесил чудовищное дохлое насекомое прямо над лицом спящего человека, осветил насекомое ярким фонарем, отошел в сторону и заорал: „Помогите! Помогите! Наступает конец света!“?»

Гартовер задумался, после чего вежливо сказал: «В отсутствие другой фактической информации я не могу обосновать диагноз. Тем не менее можно предположить, что „мерзавец“, как вы выразились – изобретательный плут, страдающий от отсутствия достаточных развлечений».

«Может быть».

Мирон спросил: «Преступники, которых содержат в Рефункционарии – ну хорошо, назовем их „людьми, которые вели себя недопустимо“ – понимают, какой ущерб они нанесли другим?»

Гартовер поджал губы и пожал плечами: «Возможно, но это не имеет значения, потому что ваш вопрос относится к прошлому, а мы сосредоточиваем внимание на будущем. Мы стремимся внушать гордость, а не стыд».

«То есть, вы занимаетесь тем, что называется „реабилитацией“», – заметил Винго.

«Именно так! Раз уж об этом зашла речь, могу привести любопытный пример. Недавно поступивший к нам пациент, убивший обеих своих бабушек, заявил, что он полностью реабилитирован, так как у него нет никакой возможности повторить свои недопустимые действия ввиду отсутствия каких-либо других его бабушек. Должен сказать, что его аргументация в какой-то мере убедительна – в настоящее время Наблюдательный совет рассматривает его ходатайство».

Малуф нахмурился: «А вы не думаете, что таким образом вы подчиняете действительность теории? Другими словами, насколько целесообразен такой подход в практическом отношении?»

«Не беспокойтесь! Мы не только практичны, мы проницательны и умеем приспосабливаться. В Рефункционарии научились избегать педантичного применения одних и тех же традиционных методов в изменчивых, мимолетных ситуациях, возникающих и пропадающих, как огоньки светлячков в ночи. Каждому нарушителю общественного спокойствия свойственны генетические закономерности поведения, в какой-то степени поддающиеся классификации. Мы никогда не подходим к реабилитации тех, кто мучает животных, так же, как мы корректируем поведение тех, кто обжуливает вдов и сирот. Каждый случай требует модифицированного, индивидуального подхода, соответствующего предрасположенностям пациента. Нам приходится проявлять такт; некоторые из наших убийц – исключительно гордые люди, и мы не хотим дополнительно травмировать их представление о себе. Мы рассматриваем даже самые отвратительные поступки именно таким образом – как психические травмы, ожидающие исцеления. Мы избегаем позорящих обвинительных определений – в них нет необходимости – и с этой целью изобрели забавную хитрость: я имею в виду расцветку головных уборов. Убийцы носят белые кардинальские шапочки, фальшивомонетчики, мошенники и прочие обманщики – черные, а воры и грабители – зеленые. Шантажисты щеголяют в оранжевых шапочках; им полагаются также остроконечные козлиные бородки. Не спрашивайте меня, почему – просто установилась такая мода. Поджигатели ходят в лиловых шапочках, садисты, наносившие увечья – в розовых, насильники и сексуальные извращенцы – в коричневых, и так далее. Наша система способствует здоровой конкуренции – каждая группа стремится отличиться хорошим поведением. Нередко такое безобидное соперничество позволяет пациентам от души повеселиться и вызывает у них энтузиазм. Каждый воодушевлен, никто не деморализован: такова наша цель. У нас человек может заявить, почти что с гордостью: «Да, я избивал свою жену! И теперь, отбросив всякие сожаления по этому поводу, я чувствую себя гораздо лучше!»