Зов Айнумосири - стр. 14
Поздней весной, когда из напитанной влагой посвежевшей земли показалась первая трава, а на деревьях только-только лопнули набухшие почки и прозрачный лес, точно его припорошило пыльцой, покрылся зеленоватой дымкой, в залив вновь вошли большие деревянные челны Камуире-куру. В тот год молодой охотник ждал появление своего дяди с особым нетерпением. Он заготовил целую груду тонких бамбуковых стеблей, забив доверху два отцовских хранилища, ещё приготовил целый горшок охотничьего яда, заменил тетиву на своём луке, выстругал новое древко для копья. Всё это он сделал ещё до того, как выпал первый снег, а всю зиму вместе с отцом занимался промыслом, расставляя ловушки в горах и побивая на отцовской лодке морского зверя. За долгую зиму мать сшила ему новую одежду и три пары обуви, которые пригодятся ему в долгом походе. Отец отдал Канчиоманте свои старые доспехи и мешочек с амулетами, приносящими удачу. Так что, ещё задолго до того, как по долинам и ущельям побежали стремительные потоки и реки вскрылись ото льда, сборы были закончены и для юноши началась пора томительного ожидания.
Но наконец долгожданный день наступил. Дядя Камуире-куру приехал. Два дня в котане царило веселье: люди пили душистую брагу, танцевали и пели. Участвовали во всеобщих гуляниях и родители Канчиоманте, но часто, перехватывая их взгляды, устремлённые на него, юноша замечал в них тайную грусть. В такие мгновения сердце его сжималось от боли и он даже готов был, отказавшись от задуманного, навеки остаться в котане. Но дядя, как всегда находившийся возле него, вновь возвращал ему присутствие духа и веру в себя, веру в иное, чем у других людей, предназначение.
Быстро пролетели два дня праздников, устроенных по случаю прибытия гостей. Настал день отплытия. Жители селения вышли на берег, где уже заканчивали приготовления люди Камуире-куру. Вот последние мешки с припасами уже погружены на челны, спущенные на воду и готовые отчалить. Камуире-куру уже занял своё почётное место рулевого на лодке, которая возглавит шествие челнов по открытому морю. Канчиоманте молча стоял перед своими родителями, не находя нужных слов. Отец тихим голосом напутствовал его, а мать, смиренно уронив голову на грудь, сдерживала подступившие к глазам слёзы. «А у отца-то в бороде и усах уже снег появился, – пришло вдруг в голову юноше; а он не замечал этого. – Вот как время летит… И у матери вокруг глаз залегли глубокие морщины. Скоро совсем состарятся…» Он поклонился родителям, улыбнулся сестрёнке, смущённо стоявшей поодаль, и, крутанувшись на пятках, быстрым шагом направился к дядиной лодке. Камуире-куру поднял весло, и челны отошли от берега.
Сидя на носу большой лодки, Канчиоманте долго смотрел на столпившихся у воды сородичей, а потом, когда крутой мыс закрыл от него родной котан, повернулся лицом к океану, навстречу свежему ветру.
Они шли на север. От острова к острову, всё дальше и дальше. Дядя вёз товары для мены на Цупку. По пути они останавливались в деревнях айну, раскиданных по многочисленным островам, и кое-что обменивали у жителей. В плавании им сопутствовала удача: дни стояли на редкость погожие, помогал попутный ветер. Иногда, чтобы пополнить запасы продовольствия, они, испросив разрешения у жителей какого-нибудь острова, охотились на тюленей или ловили рыбу в устье реки. Так, неторопливо, но уверенно они продвигались к конечной цели своего путешествия.