Зоосити - стр. 32
– А может, я вообще ни на кого не буду работать. Я еду просто так, посмотреть!
– Ух, какая колючая! Прелесть!
Мы подъезжаем к шлагбауму, закрывающему въезд в огороженный жилой комплекс. У охранника в кармане форменного комбинезона сидит Крыса; ее розовый нос высовывается над названием «Часовой». Из зоолюдей получаются хорошие охранники; их особенно много в самом крупном охранном агентстве «Часовой». Видимо, из практических соображений там относятся к зоолюдям непредвзято.
Песик ощетинивается; когда охранник наклоняется, чтобы заглянуть в салон, он подпрыгивает, бешено рычит и разражается лаем. Крыса моргает, топорща усики, но не двигается.
– Сидеть, малыш! Извини, Пьер. Ты ведь знаешь, какой он возбудимый…
– Меня зовут Жуан, мистер Мазибуко. Но я не в обиде.
– Боже! Прости, прости меня, пожалуйста! Как я мог забыть такого красавчика! Обещаю, теперь я запомню, как тебя зовут! – Он окидывает охранника оценивающим взглядом. – Ты петь, случайно, не умеешь?
– Марк! – резко и хрипло окликает его Марабу с заднего сиденья.
– Нет, конечно нет… Как глупо с моей стороны! Не важно, Фелипе. То есть Жуан… Все равно. Пожалуйста, передай мистеру Хьюрону, что мы приехали. Если, конечно, ты ничего не имеешь против своей работы, милый.
– Слушаю, сэр!
Охранник с безучастным видом отступает на шаг назад от машины, что-то говорит в рацию и поднимает шлагбаум. «Мерседес» въезжает внутрь. Что-то в его движениях и отрывистой манере говорить подсказывает мне: перед нами бывший военный. У нас в Африке так бывает часто. Много войн. Много бывших солдат остается не у дел…
Машина едет дальше – чуть быстрее, чем требуется. С грохотом пролетает по «лежачему полицейскому» под шлагбаумом, и вот мы уже в самом сердце огороженного буржуазного пригородного поселка. Здесь растут дубы, палисандровые деревья и вязы. Когда-то нам все уши прожужжали о том, что здесь самые большие леса в мире, высаженные рукой человека.
Здешние газоны аккуратнее, чем стрижка кое-где у порнозвезды. Поселок окружен десятиметровым бетонным забором; поверху забора тянется колючая проволока, по которой пущен ток. За этими стенами может случиться все, что угодно, а вы ничего и не узнаете. Может, для того их и возводили.
– Хьюрон… Оди Хьюрон? Его зовут как известного музыкального делягу?
– Продюсера, – поправляет меня Марабу.
– Помню, помню… Покойная Лили Нобомву работала на него?
– Трагическая потеря.
– Его, кажется, называли нашим Говардом Хьюзом?[11]
– Он – человек с положением. – Марабу элегантно передергивает плечами. Птица через секунду копирует ее жест, словно крылатый сиамский близнец.
Мы поворачиваем в тупик, проезжаем мимо открытого участка, заросшего травой, – такой стоит не меньше пяти миллионов, – и останавливаемся перед довольно низким забором из песчаника, увитого плющом – настоящим плющом. За металлическими коваными воротами виден ухоженный газон, а за ним – особняк работы сэра Герберта Бейкера, знаменитого английского архитектора. Судя по всему, особняк построен в самом начале двадцатого века. За домом высится невысокий холм, или коппие. На фоне лужаек холм, поросший лесом, выделяется, как волосатая бородавка на безупречно холеном лице.
– Что мне надо найти? – спрашиваю я.
– Не что, а кого, – поправляет Марабу.
– Так кого же?