Зооград - стр. 6

Хмелецкий оценивающе разглядывал меня. У кенгуру нет человеческой мимики – морда у меня не краснеет, так что определить на вид вру я или нет, невозможно. Речевой имплант не способен передавать все оттенки эмоций, что вкладывает сознание.

– Я могу предложить должность старшего аналитика, – после долгой паузы сказал он. – Будете работать в коллективе с другими альтервидами. Там вам будет комфортно во всех отношениях.

Я покачала головой.

– Я хочу в Первый отдел. Моя квалификация позволяет это.

– Уверяю, это очень выгодное предложение, – настаивал он. – Ни один выпускник Академии без опыта работы еще не получал такого шанса.

– Я не хочу быть аналитиком. Я хочу быть сыщиком.

– Вы не можете им быть!

– Почему?

– Потому что вы кенгуру!

Он указал на меня рукой, будто я сама не осознавала, в чьей шкуре живу.

Я ожидала чего-то подобного, но надеялась, удастся все решить мирным путем. Я не конфликтный биовид и первая никогда не наступаю, но сейчас ситуация безвыходная. Придется пойти на крайние меры.

Хмелецкий молчал, ожидая моей реакции. Я кивнула на свое заявление.

– Вы не можете отказать мне, это ущемление прав по видовому признаку.

– Могу. Закон на моей стороне.

– Если вы имеете в виду запрещающий список профессий для альтервидов, то Минтруд исключил оттуда все полицейские должности три месяца назад.

Закон о запрете на определенные профессии приняли под давлением традиционалистов еще полвека назад. Тогда это объяснили требованиями безопасности, но все понимали, что работодатели просто не хотели видеть в своих офисах и фабриках мохнатых и усатых сотрудников. С тех пор много козьего молока утекло, традиционалисты лишились большинства в парламенте и стали презираемы в обществе, вскоре на их места пришли центристы, которые не «за тех» и «не за тех», а за «всеобщую справедливость». По сути, они те же традиционалисты, ненавидящие альтервидов, только пекущиеся о своей репутации. Позорный закон они так не отменили, но под давлением правозащитников время от времени убирают из списка разные профессии.

Хмелецкий покивал, признавая за собой проигрыш в этом раунде.

– Просто послушайте мой совет. Отступите. Так будет лучше для всех, и для вас в первую очередь. В отделе аналитики вам будет намного комфортней. Это компромиссное решение.

– Я не могу на это согласиться.

– А я не могу дать вам должность сыщика.

– Тогда напишите письменный отказ.

Хмелецкий взял ручку, покрутил в руке, отложил.

– И вы пойдете в суд…

– Непременно.

СМИ раздуют это дело, Хмелецкого обвинят в альтерфобии, а полицию назовут средневековой клоакой, что бывало не раз. Скандал будет страшный, и в итоге я все равно добьюсь своего. Но какой ценой… Больше всего я не хочу повышенного внимания к себе, но, пройдя весь путь, находясь в шаге от мечты, я уже не могу отступить.

Начальник полиции внимательно смотрел на меня.

– Я буду с вами откровенен. Я не хочу вас видеть здесь. И мне плевать на то, что политики решили, будто животное может наравне с человеком быть сыщиком. Вы неспособны носить оружие. Да, скажете новые поправки и это отменили, только попробуйте рассказать это обдолбанному наркоману на улице, когда он решит вас пырнуть ножом. А кто будет нести ответственность за вашу смерть? Я! У каждого вида свои физические пределы. Человек не может летать, поэтому я не прыгаю в окно, расправив руки в надежде взмыть в небо, а вы делаете это прямо сейчас. И вы упадете камнем об асфальт, поверьте моему опыту. Я пытаюсь вам помочь.