Зона Справедливости - стр. 30
Окликнуть сына Алексей по известным причинам не решился. Ускорить шаг – тоже. Когда он – по возможности бесшумно – достиг середины двора, Димка (Всё верно – Димка!) взбежал на крылечко и пропал за дверью. Слева скорбно вздыхал Шопен. Поравнявшись с аркой, Колодников вновь уловил краем глаза желтизну свечей. Краем глаза – и только. Головы в сторону зловещей тризны он повернуть не дерзнул, а коситься украдкой счёл унизительным.
А когда уже подходил к крыльцу, сзади сквозь траурную тихую музыку послышался тоже негромкий, но вполне явственный шум. То ли захрипел кто-то, то ли зарыдал. Что-то разбилось, что-то звякнуло…
Алексей вздрогнул и обернулся. Из чёрного зева арки выкатилась длинная бутылка изысканной формы. В масляном отсвете жирно блеснула обильная золотым тиснением этикетка.
Ну что за сволочи! Нет чтобы как люди: допить и тихо поставить у стеночки!.. Зла не хватает! Взять бы пулемёт – и прицельно, короткими очередями каждого… Или как тех чекистов… Врубить ревун, подогнать фургон – и выводить по одному!.. Рылом в стену – и из маузера в затылок!.. Алексей Колодников почувствовал зуд в указательном пальце правой руки и, стиснув зубы, круто повернулся к крыльцу…
Глава 6
Как было уже сказано, Александра Дмитриевна Колодникова причёской и личиком сильно напоминала (особенно в минуты неистовства) Нестора Ивановича Махно. Именно в такую минуту и угодил, без сомнения, Колодников, отперев входную дверь своей просторной, волею случая обретённой квартиры. Разъярённая супруга встретила Алексея в передней. Сам легендарный батька выглядел так всего один раз – при печально известном штурме станции Блюменталь…
– Явился? – процедила она, сверкая глазами.
Нервы у Алексея были на взводе, а тут ещё в памяти возник, как на грех, давешний пожилой покойник со сложенными на груди желтоватыми пухлыми руками.
– Да?.. – заорал в ответ Колодников, чувствуя, как тяжелеет от прихлынувшей крови лицо. – А из морга ты ещё меня не забирала? Скажи спасибо, что вообще живой пришёл!..
Судя по тому, что супруга так и отпрянула, Колодников был страшен.
– Дима! – взвизгнула она, и Алексей поспешил взять себя в руки.
С видом оскорблённого достоинства он расстегнул куртку и снял шапочку. Александра ударилась в слёзы.
В Димкиной комнате что-то грохнуло, скрипнуло, затем дверь приоткрылась.
– Чего орёте? – мрачно осведомилось дитя любви.
При взгляде на него у Алексея чуть не выпала куртка из рук. Оплывшая Димкина физиономия вновь сияла глянцем свежих кровоподтёков. Этюд в багровых тонах. К левой, надо понимать, рассечённой брови сын прижимал влажный марлевый тампон с кровавым пятном. Запахло одеколоном.
– Дома не бываешь!.. – рыдала Александра. – А с ним, смотри, что опять сделали!..
– Ты же с проспекта шёл… – в недоумении выговорил Алексей.
Правый, не прикрытый тампоном глаз уставился на Алексея с недоверием и, как тому показалось, со страхом.
– Откуда знаешь?..
– Да я как раз из другой арки во двор входил…
– Дай промою!.. – взмолилась со всхлипом Александра. – Ну что ж ты одеколоном? Это перекисью надо…
– Да погоди ты, ма! – Димка досадливо мотнул головой, тут же сморщился от боли и снова повернулся к отцу. – Из какой арки? Из старой? Там же сейчас Скуржавый с пацанами!.. Полтину поминают…
– Да знаю… – недовольно отозвался Алексей и повесил наконец куртку. – Я там тоже посидел с ними, помянул…