Зона отчуждения - стр. 25
Ксения чувствовала, как силы покидают ее. Очень хотелось напоследок увидеть сынишку, которого она так сильно ждала и любила. Все девять месяцев они с ним были единым целым, но, видно, одному из них суждено было оставить этот мир, и Ксения очень хотела, чтобы сын остался с отцом. Под глазами синяки, губы потрескались, хотелось пить, она только лежала и хрипела, голоса уже совсем не было. Сорвала, крича от сильной боли.
– Ну, давай, милая, головка показалась, еще чуть-чуть! – командовал ей молодой доктор.
Ксения напрягла все свои силы, последний вздох, и вот он, первый крик ее малыша. Все остальное женщина уже не осознавала. Только запомнила, как санитарка поднесла маленький сморщенный комочек счастья к ее груди, и тут же потеряла сознание.
Через несколько часов после родов Ксения очнулась от шума. Открыв глаза, женщина увидела, что в палате полно посторонних мужчин, в ее «женской» палате. Возмущаться не было просто сил. Вид у них был весь какой-то изможденный, они громко стонали, кто-то кричал во сне, смотреть на них было страшно. Все окровавленные, какие-то потерянные, будто не живые уже, глаза пустые и больные.
Женщина попыталась сесть, но только вскрикнула от боли. Прибежала все та же санитарка и опять уложила ее в постель.
– Что случилось? – еле слышно спросила Ксения.
– Лежи, милая, не до тебя сейчас, смотри, народу сколько, никто не знает толком, пожар вроде бы на ЧАЭС, четвертый энергоблок горит.
– Что? У меня там муж, мне нужно срочно идти! – Ксении захотелось кричать, но сил на это просто не было.
Испуганная санитарка побежала за успокоительным. Женщина опять провалилась в тяжелый сон.
– Вставай, вставай скорее, пора уходить тебе. – Санитарка тормошила ослабевшую женщину за плечо.
Действие успокоительного еще не закончилось, поэтому Ксения еле открыла глаза.
– Что случилось?
– Идти тебе нужно, эвакуация, там совсем все плохо на ЧАЭС, всех людей уже вывезли, город пустой, пойдем, скорее.
– А муж? – Глаза Ксении наполнились слезами.
– Да их уже всех эвакуировали, в Москве они, давай скорее одевайся, сейчас сынишку принесу твоего.
Ксения попыталась сесть на кровати, но голова сильно закружилась. Она не понимала, что происходит. Кровать стояла рядом с приоткрытым окном, и женщина видела, что творится на улице. Все то же ласковое солнце, так же, как и вчера, пели птицы, шелестела трава, ничего не поменялось. Воздух был свежим и бодрящим. Ксения вздохнула полной грудью. Вот только глаза почему-то резало и кожу на лице стягивало. Женщина и представить себе не могла, как сейчас ей и ее младенцу опасно находиться в этом городе. Дни молодого зеленого города никогда уже не будут прежними. В палату влетела санитарка.
– Оклемалась, девочка? – выдохнула она, всплеснув руками. – Давай-давай, не время разлеживаться! Поднимайся, идти пора.
– А где доктор? – удивилась Ксения, пытаясь стряхнуть с себя полуобморочную одурь. Болело у нее все, что только можно. Соображать толком не получалось.
– Доктора с пострадавшими, – тяжело вздохнула санитарка. – Вывозят всех – раненых, тяжелых. Вповалку грузят. Пойдем, детка.
Ксения с трудом встала. Санитарка подхватила ее малыша и подставила плечо в качестве опоры. Они вышли на улицу. Но машина уже виднелась вдалеке.
– Не дождались! – глухо пробормотала санитарка и оценивающе посмотрела на Ксению. Та стояла с трудом. – Так! – скомандовала женщина и подвела Ксению к лавочке. Вручила ей младенца. – Сиди здесь, я сейчас разузнаю, куда нам с тобой идти, и вернусь. – И убежала вслед за машиной.