Зона горизонта - стр. 9
…
Вылечить до конца ногу Семена после ожога голубым цветком врачам не удалось.
И ладно термический ожог, ладно бугристая кожа. Хуже всего дела обстояли с нервными окончаниями. Каждое движение давалось следователю с задержкой, с паузой. Время, что и посчитать в секундах невозможно, в размерах передачи нервных импульсов сопоставимо с годом. Все равно что подумать сейчас, а спустя год совершить движение.
Хромоты при ходьбе почти не было. А вот про бег, прыжки, толкание от опоры и любое другое ускорение пришлось забыть. В сорок два года Семен не мог сдать нормативные тесты, которые пять лет назад казались ему смешными. Теперь же двухметровый забор он преодолел за восемь минут вместо допустимых двенадцати секунд.
– Ты меня отстраняешь? – вошел Воеводин в кабинет Василия Калинина, туда, где спустя почти тридцать лет будет проводить оперативки по исчезнувшим сестрам под командованием моложавой Натальи Афанасьевой.
– Нет. Ты не отстранен, майор. Ты в отпуске.
– В отпуске?
– Такая пауза, которую берут на работе пару раз в год. Попробуй. Ведь не был ни разу.
– Не нужны мне паузы. Поджигатель, он…
– Мертв. Он умер, Воеводин. Последние жертвы Тамара Власова и Галина Хитрова – тоже. Криминалисты нашли на пепелище титановую занозу. Миллиметр не больше. На брюхе излазили все, а нашли!
– Титановую? От зубного моста?
– От протеза ноги Хитровой. От сих до сих, – опустил Василий руку от бедра до ботинка.
– Вся нога?
– Так точно. Сколько горел тот сарай? Восемь часов?
– Сто секунд. Люблин их отсчитывал. Не мой остаток жизни, а остаток жизни пламени.
– Титан плавится при температуре тысяча семьсот градусов, а ты в него ногу сунул.
– Я не чувствовал даже тепла домашней батареи от пламени.
– За полторы минуты, Семен, от ноги из титана осталась заноза. С заусенец размером. Он, что в муфельную2 печь жертвы запихнул?
– Гарик Люблин вот-вот собирался сказать мне что-то про похищенных девушек, про какую-то Эблу начал, когда…
– …когда ему выдернули горло. Помню. Читал я твой рапорт Семен. И знаешь, что мне ответил Дунаев? Псы, – фыркнул Калинин, – псы, говорит, пожрали тело Люблина! Выгрызли с трупа глотку уже после смерти от разрыва сердца. Так он и в заключении о смерти написал.
– Никакие псы его не грызли. Это сделал человек, Василий. Он стоял в метре от меня и одной рукой выдернул Люблину кадык вместе с трахеей. С одного движения!
Полковник закурил скрученную папиросу, просыпая половину табака на зеленое сукно.
– Я видел, Василий, – не унимался Семен, – видел его лицо с клеймом в форме звезды! Он выдернул пальцами гортань с такой легкостью, будто… сорняк из грядки.
Калинин затушил папиросу, расплющивая ее о дно пепельницы.
– Патологоанатом заявил, чтобы так разодрать плоть пальцами, нужна сила сотни мужчин. Никто так не может.
– Тот, кто был возле сарая, смог.
– Ну да, с клеймом. Со светящимися глазами. Сатанист. Марсианин! Киборг!
– Сатанист, – усмехнулся Воеводин, – или кто-то похуже. И я его найду! – ударил Воеводин кулаками о сукно.
– Ищи. Только в отпуске. Людей не дам. И оружие сдашь. Может, отдохнул бы лучше, а?
– Это и есть мой отдых.
– Зачем? – подошел к нему полковник, надеясь, что с близкого расстояния найдет ответ в жаждущих глазах Воеводина. – Исправь рапорт. Напиши, псы пожрали Люблина. В Ялту гони. Путевку тебе ведомственную за ранение выпишут. Глядишь, с дамой какой порядочной познакомишься. Пятнадцать лет уж холостюешь.