Золушка - стр. 50

У самых ворот, чугунных, со сквозной решеткой, был небольшой домик, вроде того, в котором жила Анна Карадоль с детьми, с той только разницей, что он был оштукатурен и выкрашен розовой краской. Это был домик хорошо известного в округе и в Териэле человека, пожалуй, даже более известного, чем сами графы Отвили.

Все хорошо его знали и считали за умнейшего человека, начитанного и исключительно порядочного. Все называли его «monsieur Isidore» и мало кто знал его фамилию. Случилось это потому, что сам привратник замка как бы умышленно умалчивал о своей фамилии, которую не любил и при необходимости дать свой адрес, указывал лишь одно имя без прибавления фамилии. Фамилия его была самая обыкновенная, какая только может быть: Martin.

Эльза подошла к маленькой, тоже чугунной, решетчатой калитке и хотела войти, но она оказалась запертой. Она взялась за звонок и постаралась позвонить как можно скромнее. Колокольчик чуть слышно звякнул и из окошка, выходившего во двор, показалась маленькая фигурка с морщинистым лицом и седыми, коротко остриженными волосами под черной бархатной ермолкой.

– Кто там? – выговорил привратник, облокачиваясь на окно с книжкой в руке.

Присмотревшись, он прибавил:

– Что вам нужно?

– Я пришла к графине, – отозвалась Эльза.

Яркое солнце мешало просунувшемуся старичку разглядеть стоящую за решеткой фигуру. Он приблизил руку козырьком к глазам и выговорил:

– A! Газель! Я сейчас!

Через несколько мгновений маленький и худенький старичок легко и бодро вышел к калитке и отпер ее.

– У вас ничего нет? – вымолвил он, видя, что она с пустыми руками.

– Ничего, monsieur Isidore!

– Зачем же вы пришли?

– Право, точно не знаю, но графиня была вчера у матери и попросила меня прийти.

– В котором часу?

– Да просто утром.

– Ну, дитя мое, понятие «утро» у вас и у аристократов совершенно разное. Заходите, посидите у меня до тех пор, пока не начнется «утро» графини.

Изидор улыбнулся добродушно, запер калитку и двинулся в домик. Эльза последовала за ним и, войдя, с удивлением стала озираться вокруг себя. Маленькая комнатка, в которую она вошла, удивила ее. Это было что-то прелестное, что мерещилось ей, но чего она никогда не видала. В Териэле ничего подобного не было ни у кого.

Она всегда считала месье Изидора важным человеком, – такова была его слава, но теперь, маленький и худенький старичок с добродушно-важным лицом, всегда тщательно выбритым, в чистой, почти щегольской черной бархатной шапочке, которую он никогда не снимал, как бы укрывая плешь во всю голову, – показался Эльзе еще важнее.

Комната, служившая привратнику «замка» гостиной, была чрезвычайно чистая: мебель была маленького размера, как бы подобранная к его росту, на стенах висели в рамках разные гравюры с сюжетами из Священного Писания. На одной стене висели два больших портрета в золотых рамках, а между ними небольшая гравюра, изображавшая маленького мальчика лет шести-семи, но в мундире с генеральскими эполетами.

Большие портреты изображали мужчину и женщину, но в таких странных одеяниях, что Эльза долго не могла оторваться от них и, наконец, насмешливая улыбка скользнула по ее лицу.

В особенности поразила ее нарисованная дама. У нее была такая прическа, что обыкновенная лохматая шапка волос на голове Эльзы была чем-то микроскопическим сравнительно с этой горой в несколько этажей, под огромной шляпой.