Золушка - стр. 17
Кровь младенца сына остервенила отца, и в это мгновение он впервые осознал или почувствовал, что далее так жить нельзя. Ни единым словом он не выдал себя, примирился с женой, выслушал в тысячный раз ее мольбы о прощении, ее обещания впредь быть разумнее, излечиться от ревности и т. д. Но в глубине души он решился на отчаянный, а равно и жестокий шаг.
Через неделю Карадоль вместе с мальчиком исчез из дому и исчез с Гваделупы… А через месяц после бесследного исчезновения мужа и сына, Эльзира, обезумев от горя, бросилась со скалы, разбившись насмерть.
Карадоль бежал с сыном на корабль, отходящий в Европу, и вскоре после того, как негритянка от горя и отчаяния покончила с жизнью, он уже достиг берегов родины.
На небольшую сумму денег, которую Карадоль привез с собой, он купил ферму на берегу Нормандии в Кальвадосе и, сделавшись земледельцем, зажил мирно, деятельно и счастливо, вложив всю душу в сына. Единственное, что отравляло теперь его существование, была внешность мальчика. Несмотря на уверения и ложные клятвы Карадоля, что сын прижит им от жены, обыкновенной француженки, якобы уроженки Гавра, никто не верил ему, и все догадывались, что Луи – креол и настоящий мулат.
Карадоль стыдился теперь своего брака с негритянкой и невольно передал это чувство подраставшему сыну.
Прошли года. Луи стал очень красивым молодым человеком, но с бронзовым лицом, толстыми губами, с черной, как смоль, курчавой шапкой волос и вдобавок сильно походил характером на мать.
Он был умен и добр в отца, но неудержимо горяч, вспыльчив и упрям, а возраст не изменил и не сгладил характерных особенностей расы. В двадцать лет Луи втайне был угнетаем и тяготился своим происхождением. Строгое приказание отца, полученное еще в детстве, никому не рассказывать, что его мать была негритянкой, хотя все об этом догадывались, шутки и насмешки товарищей в школе над его цветом кожи и курчаво короткими и не отрастающими волосами, прозвище Louis le négrillon[92], в отличие от других мальчиков с тем же именем – всё постоянно язвило и угнетало существование.
Молодой Карадоль, имея полное право гордиться своим поистине красивым типом метиса, с младенчества привык стыдиться его, и кровно обижался за всякий намек на происхождение. Будучи смел и силен, он, разумеется, постоянно имел стычки со всеми. И все беды являлись из-за цвета лица… Не посей отец в нем искреннего убеждения с первых дней существования, что его происхождение исключительно постыдное, молодой Луи, разумеется, не счел бы это несчастием жизни.
Отец и сын, удаляясь ото всех, живя особняком, конечно, были замечательно дружны, но, увы, Этьен Карадоль вдруг умер, когда сыну едва минул двадцать один год. Оставшись сиротой на свете, Луи тотчас же стал подумывать жениться, чтоб обзавестись и хозяйкой, и семьей. Отношения его со всеми обывателями были, однако, хотя не враждебны, но и не близки, не сердечны, и выбрать себе невесту в округе было трудно. Луи решился искать ее подальше от тех пределов, где он носил прозвище: le négrillon.
Через полгода он был уже женат на молодой девушке, уроженке французской Фландрии. Почти беловолосая и голубоглазая фламандка, разумеется, должна была преимущественно очаровать мулата, в силу правила les extrémités se touchent