Золотые Ворота - стр. 103

Ревсон повернулся, медленно и спокойно, как человек, которому все известно о нервных пальцах, лежащих на спусковом крючке. Баллончик с аэрозолем уже находился внутри пакета.

– Ну что ж, это не могло долго продолжаться, – смиренно произнес Ревсон.

– Значит, Брэнсон был прав относительно вас.

Ван Эффен, чье круглое лицо было, как всегда, бесстрастно, стоял в полутора-двух метрах от Ревсона. Обеими руками он держал автомат, держал вроде бы небрежно, но его указательный палец покоился на спусковом крючке. Ревсон стал бы мертвецом, не успев покрыть и половины разделяющего их расстояния. Однако Ван Эффен явно не ожидал сопротивления.

– Давайте посмотрим, что там у вас. Только медленно и спокойно, медленно и спокойно.

Ревсон медленно и спокойно вытащил из пакета баллончик, который был настолько мал, что почти полностью помещался в его ладони. Он знал, что давление в баллончике в три раза больше обычного и что действует он с трех метров. Во всяком случае, так говорил ему О’Хара, а Ревсон был склонен доверять доктору.

Ван Эффен направил дуло автомата прямо на Ревсона:

– Дайте мне посмотреть.

– Медленно и спокойно?

– Медленно и спокойно.

Ревсон неторопливо протянул к нему руку. Лицо Ван Эффена оказалось всего в метре от баллончика, и Ревсон нажал на кнопку. Он тут же ловко перебросил баллончик в другую руку и подхватил автомат Ван Эффена, стараясь избежать характерного металлического лязга. Ван Эффен рухнул к его ногам. Ревсон относился к Ван Эффену с некоторым уважением, как к человеку и профессионалу, но в его сфере деятельности сожалениям не было места. Сунув баллончик в карман, он достал рацию и щелкнул выключателем:

– Говорит Ревсон.

– Хагенбах слушает.

Ревсон убавил громкость.

– Это закрытая частота? Нас могут подслушать?

– Нет.

– Спасибо за рацию. У меня тут возникла проблема. Надо кое от кого избавиться. Ван Эффен поймал меня, но я не растерялся. Воспользовался баллончиком. Этот человек опознал меня, его нельзя оставлять на мосту. Я мог бы сбросить его в воду, но мне не хочется этого делать. Он не заслужил подобного обращения. Пожалуй, он может даже стать свидетелем. Могу ли я поговорить с капитаном подводной лодки?

Раздался новый голос:

– Капитан Пирсон слушает.

– Приветствую вас, капитан, и благодарю за рацию. Вы слышали, что я говорил мистеру Хагенбаху?

– Да.

– Вы готовы принять на борт пассажира, находящегося в бессознательном состоянии?

– Сделаем все возможное.

– У вас на борту не найдется веревки, достаточно легкой, чтобы я мог поднять ее наверх, но достаточно прочной, чтобы выдержать вес человека? Мне понадобится примерно сто пятьдесят метров.

– Боюсь, что нет. Но постойте, сейчас проверю. – После непродолжительного молчания голос капитана зазвучал снова: – У нас есть три бухты троса по тридцать морских саженей каждая. Если их связать, получится около ста шестидесяти метров.

– Великолепно. Я посылаю вниз свой шнур. Подождите минутку. Мне надо привязать к нему какой-нибудь груз.

Ревсон повесил рацию на шею, чтобы освободить руки, и его взгляд тут же упал на автомат Ван Эффена. Он прикрепил шнур к спусковой скобе и начал быстро спускать его, сказав по рации:

– Шнур пошел вниз. Он утяжелен автоматом Ван Эффена – привязан к спусковой скобе. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь случайно выстрелил в себя.