Золотые пауки - стр. 7
За многие годы установился ритуал посещения сержантом Стеббинсом кабинета Вулфа. Если он приходил вместе с инспектором Кремером, то большое красное кожаное кресло перед столом Вулфа занимал, конечно, инспектор, а Пэрли довольствовался желтым, поменьше. И даже когда он являлся один, то, как я ни пытался усадить его в красное кожаное кресло, мне это не удавалось. Он всегда выбирал желтое. Не потому, что считал, будто сержант не должен занимать место своего начальника, вовсе нет, вы просто не знаете Пэрли. По-видимому, причина тут была иная. То ли он не хотел сидеть лицом к окну, то ли просто не выносил красного цвета. Когда-нибудь я спрошу его об этом.
В тот день он, как обычно, пристроился в желтом кресле, несколько секунд разглядывал Вулфа, затем повернул шею, чтобы оказаться ко мне лицом.
– Вчера вы звонили относительно машины – темно-серого «кадиллака» пятьдесят второго года с номером «Коннектикут. Уай-Уай девять-четыре-три-два». По какому поводу?
– Я же вам говорил, – пожал я плечами. – Мы получили непроверенную информацию, что владелец этой машины или ее водитель могут оказаться замешанными в какое-либо противозаконное деяние. Я предложил вам проследить за ней в обычном порядке.
– Знаю. Какова была эта информация и от кого вы ее получили?
Я покачал головой:
– Вы спрашивали об этом вчера, и я оставил ваш вопрос без ответа. То же самое будет и сегодня. Наш информатор желает, чтобы его не тревожили.
– Его все равно придется потревожить. Кто он и что он вам рассказал?
– Ничем не могу помочь, – развел я руками. – Что за отвратительная привычка считать, будто по первому вашему требованию я обязан докладывать кто, что и почему! Сначала расскажите, что случилось, и тогда посмотрим, захочу ли я отвечать на ваши вопросы. Согласитесь, это разумно.
– Да, конечно. – Пэрли пожевал губами. – Сегодня в шесть сорок вечера, то есть два часа тому назад, под красным светом на перекрестке Тридцать пятой улицы и Девятой авеню остановилась машина. К ней подбежал мальчишка и принялся протирать стекла. Покончив со стеклом на одной стороне, он собрался перейти на другую, и когда оказался перед машиной, она внезапно рванулась с места, сбила его и умчалась. «Скорая помощь» доставила пострадавшего в больницу, где он скончался. Машину вел мужчина. Он был один. В таких случаях люди от волнения никогда ничего не запоминают, но тут сразу двое, женщина и юноша, назвали один и тот же номер – «Коннектикут. Уай-Уай девять-четыре-три-два», а юноша, кроме того, запомнил, что это был «кадиллак» темно-серого цвета.
– Как зовут мальчика? Того, которого сбили?
– А какая вам разница?
– Просто так. Интересно.
– Дроссос. Пит Дроссос.
– Дьявольщина! Мерзавец!
– Кто? Мальчишка?
– Нет. – Я обернулся к Вулфу. – Вы будете говорить или я?
Вулф прикрыл глаза. Через некоторое время он открыл их, сказал: «Ты» – и снова закрыл.
Я не считал нужным сообщать Стеббинсу о событиях вчерашнего вечера, которые спровоцировали меня отвести Пита к Вулфу, но в остальном рассказал все, что относилось к делу, включая и второй визит Пита. Пожалуй, впервые в жизни Стеббинс поверил в полученные от нас сведения, задал кучу вопросов, но в конце все же счел уместным высказать замечание относительно двух достойных граждан – Ниро Вулфа и Арчи Гудвина, которым следовало бы проявить несколько больший интерес к тому факту, что женщина, которой тычут пистолетом под ребра, просит помощи полиции.