Золотые нити судьбы - стр. 17

Шанталь долго молчала, глядя на него своими чудными темными глазами, которыми Лоран не уставал любоваться… Но сейчас в них словно занавес опустился в конце спектакля, а режиссер там, за занавесом, все решал, поднять ли его снова, выйти ли еще раз к зрителям…

А потом она, так и не произнеся ни слова, повернулась и вышла из его кабинета.

Лоран провел тяжелую бессонную ночь, мучаясь в догадках, – а наутро, придя на работу, нашел на своем письменном столе конверт с запиской.

«Я уехала. Не ищи меня. Спасибо за все. Прощай. Шанталь».

Дыра в душе… Размером с бога, говоришь, Жан Поль?[5] Это не смертельно, дружище, – потому что ее еще чем-то можно заполнять! А вот когда в душе пробоина размером с предательство, – то ничем ее уже не заполнишь: нечего заполнять, умерла душа, сожжена…

Он молча запер свой кабинет, не ответил на встревоженный вопрос секретарши – разговаривать он был не в состоянии – и помчал в Ниццу. Как он не сорвался в пропасть на безумной скорости, с которой гнал по горным дорогам, – загадка…

Там, в городе, он рванул к друзьям, спросил, где найти кокаин. В студенческие годы им баловались (но именно «баловались») едва ли не все на медфаке, – так что Лоран знал, зачем приехал.

Друзья подсказали.

На кокаине Лоран просидел почти год. Десять месяцев, если точнее. Еще пару месяцев из его плена выпутывался.

Сумел.

Вернулся к своему привычному образу жизни: природа, музыка, книги, иногда – тусовки, для разнообразия. И к мысли, что другие – это Ад.

…А вот сейчас он стоял в своем кабинете, созерцая незнакомую девушку, словно упавшую с далекой звезды к нему, на его докторский топчан. И даже невольно на потолок посмотрел, нет ли в нем пролома…

Пролома там, разумеется, не было.

Лоран деловито прогнал странные (и совершенно нелепые!) мысли и принялся рассматривать незнакомку. Ее простенькая одежда – летняя юбка с цветочным узором в фиолетово-синей гамме, равно как и майка, светло-синяя, на бретельках, открывавшая верх нежной белой груди, – была грязна. На руках и ногах девушки виднелись множественные царапины.

Сквозь разметавшиеся волосы он вдруг заметил красные мазки крови на бумажной простыне. И мгновенно понял: на затылке рана, и кровь размазалась, когда девушка мотала головой во сне…

Нет, не во сне – в обмороке!

В этот момент Лоран сконцентрировался – он стал врачом, и только врачом. Перед ним теперь была не девушка, вызвавшая у него столь необычные чувства, – перед ним находилась пациентка, нуждавшаяся в его помощи.

И Лоран принялся ей эту помощь оказывать.

…Кажется, наступал вечер: широкое окно было густо-синим. В комнате горел яркий электрический свет. Она лежала на чем-то жестком. Похоже, на топчане… Ах, ну да!..

Она вспомнила, как рухнула на него в пустом кабинете медицинского центра. Приподнявшись на локте, она осмотрелась. Кабинет был по-прежнему пуст. Большой письменный стол буквой «г», на нем компьютер, за ним внушительное хозяйское кресло… Хозяином должен быть врач, – коль залетела она в медицинский центр… Перед столом еще два кресла, помельче: для посетителей. Узкий книжный шкаф с медицинской литературой. Весы, прибор для измерения давления… И ни души.

А кто же тогда включил свет?

Осторожно, стараясь не делать резких движений, она села, свесив ноги. У топчана лесенка в две ступеньки: чтобы пациентам было удобнее слезать.