Золотой век русского искусства – от Ивана Грозного до Петра Великого. В поисках русской идентичности - стр. 19
Чрезвычайно важны мотивы такой суровости великого князя, которые он излагал митрополиту, печаловавшемуся за Андрея: «Жаль мне очень брата; но освободить его я не могу, потому что не раз замышлял он на меня зло; потом каялся, а теперь опять начал зло замышлять и людей моих к себе притягивать. Да это бы еще ничего; но когда я умру, то он будет искать великого княжения подо внуком моим, и если сам не добудет, то смутит детей моих, и станут они воевать друг с другом, а татары будут Русскую землю губить, жечь и пленять, и дань опять наложат, и кровь христианская опять будет литься, как прежде, и все мои труды останутся напрасны, и вы будете рабами татар»27.
Суров был Иван во имя дела своей жизни не только к братьям, но и к собственным детям. У него было много сыновей и наследников, но вся власть оказалась в руках только одного-единственного, старшего сына от Софьи Палеолог, Василия. Внук Дмитрий (сын сына от первой жены, к тому времени покойного), назначенный одно время преемником, был вскоре лишен дедом этого преимущества и умер двадцатишестилетним в 1509 году в заточении, куда его без всяких сантиментов определил дед. А младшие братья Василия, хоть и получили уделы, но малые, и никакой реальной властью уже обладать не могли: у Василия оказалось 60 городов, а на всех остальных четверых братьев пришлось менее 30. Все политические права и преимущества также достались ему одному: Москвою он владел единолично, право чеканить монету и право суда в Москве и Подмосковье теперь было только у него, в случае смерти удельного князя его владение переходило Василию. Братья зависели от него материально, ведь он выплачивал им сторублевое содержание в год. Но главное, никто из удельных князей не имел права жениться и заводить детей, пока у Василия не появится сын-наследник. А поскольку Василий очень долго был бездетным, то так и получилось, что и Юрий Иванович Дмитровский, и Симеон Иванович Калужский, и Дмитрий Жилка Иванович Углицкий умерли холостыми и бездетными, их уделы были отписаны на московского князя. И только младший из сыновей Софьи Палеолог – Андрей Иванович Старицкий – дождался-таки рождения наследника у старшего брата, женился и произвел на свет сына Владимира, но кончил плохо…
Василий Третий успешно продолжил дело своего славного отца Ивана Третьего в плане «собирания земель» и укрепления централизованной власти Москвы. Он хорошо усвоил отцовские уроки. Его главной опорой были центростремительные силы русского народа, уставшего как от ордынского ига, так и от притеснений католических господ на Западе (поляков, литовцев), а пуще всего от неурядиц феодальной раздробленности. Защищая единую Московскую Русь, домен своего будущего сына-наследника, от распада, он не только запретил жениться младшим братьям, но и, возможно, отравил в 1518 году одного из них, Симеона Калужского, внезапно умершего в 31 год после неудачной попытки бежать в Литву.
Однако сам Василий умер, дожив лишь до пятидесяти четырех лет, оставив на троне малолетнего Ивана Четвертого Васильевича и вдову-регентшу Елену Глинскую. Елена правила авторитарно, но неудачно, не умела ладить с влиятельными знатными людьми и через пять лет была отравлена. Казалось бы, что мешало этим людям вернуться к «русской федерации», как некоторые историки титулуют феодальную раздробленность? Разве мало было рюриковичей в стране? Что стоило им свернуть шею малолетнему щенку – царевичу? Снова зажить полновластными в своих уделах князьями, не подчиняясь Москве? Или просто-напросто сменить правящую династию, а заодно ограничить монархию каким-нибудь аналогом Великой хартии вольностей?