Золотой миллиард - стр. 23

– Я же говорила, что он особенный – Аюна привстала на цыпочки и поцеловала Степана в небритую щеку.

– Уходим – объявил Батор – грузим рюкзаки и поехали.

– Тут это – Степан замялся – Батор, такое дело. Ты только не ругайся, но мотоцикла нет.

– Куда ты его дел? – Батор внимательно посмотрел на Степана

– Так получилось – вздохнул Степан – он укатился и я не смог его догнать.

– Точно «особенный» – покачал головой Батор – бери рюкзак, как раз три есть, и пошли.

Батор посмотрел, как Степан закидывает за спину рюкзак, как Аюна помогает ему расправить лямки и покачав головой, повернулся к майору:

– Я тебя сейчас развяжу и ты пойдешь с нами. Не геройствуй, не стоит – Батор похлопал себя по ремню, за которым торчал пистолет – я, конечно не самый снайпер, но в лежачего и покусанного Верным, тебя попаду, добить, чтоб не мучился. Можешь не говорить, просто кивни, если понял. И это, рюкзак сам понесешь, с транспортом у нас туго. Можешь взять свой, привычный.

Первым делом Ринат достал из небольшого кармана рюкзака флягу и сделал несколько больших глотков. Живительная влага как будто расправила пищевод по которому прокатилась. Накинув на плечи лямки, он вопросительно посмотрел на старшего группы.

– Вперед, по шпалам, по шпалам, по шпалам – пропел неизвестную песню Батор, указывая направление движения.

Мотоцикл с вещами нашли через пять километров, в ложбине между двумя буграми, через которые проходила железная дорога. Первым к находке подошел Верный, все осмотрел и деловито обнюхал, после чего залез в люльку и поставил передние лапы на станину для крепления пулемета. В сгущавшейся темноте пес выглядел очень эпично.

Батор поднял руку, привлекая внимание, после молча указал в сторону, где. Среди редколесья в темноте светился огонек небольшого костра.

Над восьмой промышленной зоной почти всегда было ясное небо. Здесь не делали материалы и не собирали технику. Восьмая славилась на весь мир соками и пюре, а также самым сочным и вкусным мясом. Но Надя не интересовалась ни яблоками, ни процессом их переработки. Только небо, его голубизна и необъятная ширь с самого детства привлекали девушку.

Поэтому не удивительно, что при первом профессиональном распределении, еще в четырнадцать лет, твердо заявила, что будет пилотом. В их школе, где в основном учились будущие ботаники, свиноводы и специалисты по консервированию точные науки изучались поверхностно. Но Надя умела быть убедительной и с ней занимались дополнительно. Физика, география, алгебра, астрономия, геометрия заняли все ее свободное время.

Летная школа находилась в «соседней» девятой, промышленной зоне. Но соседней она была лишь по номеру, находясь в отдаленном районе, где среди глухой тайги создавали самолеты и готовили для них экипажи.

Перелет в соседнюю зону запомнился Наде на всю жизнь, как самое яркое впечатление. Хотя и перевозили простых людей в обыкновенном, грузовом самолете и в салоне было холодно, трясло и не было ни одного иллюминатора. Но это был именно ПОЛЁТ! Закрыв глаза, Надя чувствовала всем телом напряжение самолета, дрожь фюзеляжа при наборе высоты, как крыло принимает нагрузку, упираясь своей плоскостью в воздух.

В летчики ее не взяли. Седой дядька, старший по обучению, так и сказал, что из бабы летчика сделать не получится, потому как залетит она раньше, чем полетит. И только после этого вставил в порт компьютера личную флешку будущей ученицы.