Золотой миллиард 2 - стр. 3
– Я чуть не посидел, – сказал Иван и ударил по рулю. На танке пора до места службы добираться.
– А я чуть не обосрался, – признался Виталя.
– Это лишние подробности, – заявил Щукин.
Поздравить Ивана можно, прилетели звездочки полковника. Он ничего для этого не делал. В штабе решили, что руководить охраной «Расы» может только офицер в звании не ниже подполковника, а потом позвонил полковник Яровой и сказал: – Подполковник – это слишком длинно выговаривать и писать. Старенький я уже. Обойдешься, – и генерал Серов подписал звание «полковник». В нынешней ситуации это ровным счетом ничего не значит: ни дачи тебе, ни «русалок» для украшения предприятия, ни прибавки к жалованию. Ну назначили, и назначили.
– Разум везде, кроме коммунальных служб. Знак поставь, – проворчал Суровин и медленно повел машину к воротам. А уральская вьюга завывала, студила и в такой обстановке приятно зайти в тепло и услышать, как шмыгнувший носом Виталя, предложил: – Чайку горячего.
– Сообрази, – согласился на предложение Суровин и они с Щукиным отправились на утренний осмотр владений. Согласно разработанным им же инструкциям, Иван с фельдъегерем Щукиным по административному зданию оглядел три вышки, а дальше вышли и пешком дошли до еще четырех вышек. У последней вышки к ним вышел сонный старшина Куприянов Гриша – лысый не по годам и, бодрясь, отрапортовал: – Здраве желаю, товарищ полковник. За сутки происшествий не было. К пересменке готовы.
– Пил?, – спросил Иван.
– Никак нет. Нечего, – грустно сказал Куприянов, и они вместе прошлись обратно к административному зданию, разговорившись не по уставу: – А что эти?
– Тоже нет. Без двухсотых. Слышал, да?
– Про Бреды? Слышал.
– А много там народу померло? А-то по привычке телевизору не верю. Сто два человека камни во сне забили, а люди говорят – больше.
– Раненых много, от ран еще сколько поумирает.
– Как тут не выпить? Тошно на все это смотреть, – с надеждой посмотрел на полковника Куприянов, – помянуть бы по-человечески, двоюродный брат там жил, но после начала его не видел, не слышал. Связи нет, потерялись.
– Подумаю. Что там с пожаром?
– Подробностей не знаю. Как только появится информация, доложу.
– Ладно. Свободен.
И они разошлись. В четырёхэтажном административном здании для военных выделено несколько комнат на первом этаже и подвал, всё остальное отдано для «очкариков», «сильно умных», «докторишек» и прочее, то есть для научной службы. Заведует всем этим «безобразием» профессор Филип Филиппович Львовский в паре со своим ручным гением Гончаровым Савой. Львовский – обрусевший поляк, с сухим, вытянутым, интеллигентным лицом. Сорок девять лет. Заведовал кафедрой биоинженерии в МГУ. Он большой поклонник старых фильмов, из любимых – «Собачье сердце», женат, судьба двух сыновей неизвестна, жена работает тут же, в «Расе», одет всегда аккуратно, выглажен, любит классические костюмы, в которых больше похож на злодея Марвел, нежели на русского профессора. Джеки находит какое-то сходство, а Иван не смог припомнить, как выглядят злодеи Марвел. Да и ладно. Вместе с ныне покойным Рудовым, Львовский разработал протокол «окаменения» людей. Его правая рука – Савва в отличие от покровителя, да какое там отличие – тень, противоположность: худой, несуразный, будто напруги не хватило вырасти и дорасти, может ходить месяц в одной футболке и джинсах, пока мама – сухонькая еврейка не скажет, что пора переодеваться. Живет с ней же, то есть с мамой. Полностью поглощен проектом, частенько ночует в лаборатории. Не женат, девушки вроде нет. Ест и спит мало, идеальная трудовая «лошадка» для фанатика Львовского. Вот и он. Как вспомнишь, так и всплывет. И если Савва вполне терпим ввиду своей безобидности, то вся остальная научная нечесть с легким высокомерием смотрит на охрану «Расы», как на обслуживающий персонал, и только Суровина они удостаивают вниманием, в надежде на то, что он возьмет на себя «вот это вот всё с автоматами» и не надо будет отвлекаться на каждого.