Золотошвейка - стр. 12
Пока он не выговорился, я не смогла и слова вставить. После чего я клятвенно его заверила, что с Патриком у нас все покончено, и я его больше не люблю. Отец был удовлетворен. Мир в семье был для него главным, и он прилагал все силы, чтобы сохранить его.
Но судьба явно была не на его стороне.
На следующий день к вечеру Селина вернулась.
Оставив остолбеневших родственников, то естьнас, растерянно стоять внизу, она поднялась в свою комнату подавленная и унылая, не желая ничего объяснять. Однако стоило потрясению пройти, а Селине – почувствовать, что ей больше ничего не грозит, бедняжка нас просто ошеломила своей историей. Оказывается, она сбежала из замка, пройдя пешком десять миль.
Дальше – больше. Селине понравилось рассказывать, и неожиданно ее истории стали изобиловать подробностями, которых не было сначала. Я знала, что сестра, мягко говоря, преувеличивает свои приключения, но делалось это ею так вдохновенно и артистично, что я не могла сердиться.
Город, наконец, получил свою давно ожидаемую порцию пищи для сплетен и начал медленно перевариватьее. Селина стала самым популярным человеком в городе.
– Ах, милочка, Вы такая храбрая! Как Вам удалось оттуда сбежать? – манерно поинтересовалась госпожа Маримма, местная устроительница самого популярного места для городских сплетен, и сегодня ее салон был полон публики, как никогда.
– О, надо признаться, мне помог случай…
– А какой он, этот граф Ноилин? – тут же скрипуче перебила ее другая посетительница салона, виконтесса Дирлен. С ее мнением тут считались, потому все проглотили бестактность, – Старик? Небось, не молод? Помню, слышала о нем весьма нелестные высказывания. Ну? – властно повернулась она к Селине.
– О да, госпожа, самое что ни на есть чудовище. Хмурый, старый, седой, уродливый и… горбун. Да, горбун. Рыкает на всех, кричит, слуги его боятся. А что не так – сразу колдует. Может в сосульку превратить или, скажем, в лягушку. Правда, потом приходится расколдовывать: так ведь никаких слуг не наберешься.
– Ах, – послышалось потрясенное со всех сторон.
– А на меня как глянул своими ужасными черными глазами, так душа в пятки и ушла. Но я не могла уйти просто так, мы же подписали договор. Все, что угодно, сказала я себе, но я не нарушу слово, данное моим отцом. Села я за работу, а он стоит и смотрит, рука моя так и замирает. Колдует, думаю. Ничего, думаю, я выдержу, справлюсь. Но самое страшное было ночью.
– Ночью? – с ужасом, но куда больше с интересом дамы подались вперед.
– Только я легла, дверь на засов закрыла, а она раз – и открывается. Я ее закрываю, а она открывается. Я рассердилась, пойду, думаю, скажу этому графу, что негоже так поступать, а из коридора на меня привидение летит. Я бежать, а оно за мной. Так всю ночь и пробегала… – она горестно замолкла.
– А дальше? – дрогнувшим голосом разбила затянувшееся молчание молоденькая Одетт и оглянулась вокруг, явно ища поддержки.
– Ну, утром я все графу высказала, мол, как я могу работать, когда мне спать не дают, а он страшно так рассмеялся и сказал, что вовсе не для работы я ему была нужна, а… для опытов. – Селина таинственно понизила голос и обвела всех грозным взглядом, отчего даже самые стойкие вздрогнули. – Не сказал, правда, для каких. Вот тогда-то я и решила, что наш договор – это просто обман, раз он не нуждается в моей работе как золотошвейки, стало быть, я могу быть свободна. И я сбежала.