Золото наших предков - стр. 13
– Ну, что ты, Петь, всё бегаешь, да бегаешь, как заводной. Сядь, отдохни, чайку попей…
Вторая лаборантка при этом молча прятала усмешку, видя как начальница хлопочет вокруг Калины. Впрочем, Калина сразу уразумел, что Людмила вполне искренна. И чем больше они общались, тем больше он утверждался в своей догадке: Людмила характером и отчасти внешностью удивительно напоминала его Валентину, такая же добрая душа. В её обществе он отдыхал.
У Людмилы имелся муж, работающий инженером на одном из "чуть живых" московских предприятий, где зарплату в пятьсот тысяч платили с двух-трехмесячной задержкой, и две дочери старшеклассницы. На то, сколько денег стоит «одеть девок», она часто жаловалась. Калина слушая её, постепенно и сам стал откровеннее, поведал о своих семейных проблемах… Они стали задерживаться после работы, оставаться вдвоём… Трудно сказать, отчего это вдруг случается, когда зрелый мужчина, любящий жену и детей, вдруг начинает желать женщину, которая тоже любит своих детей, и вроде бы неплохо относится к мужу… и в тоже время делает шаги навстречу… Что их притягивало, этих двух некрасивых людей? Наверное, что-то незримо роднившее их, находящееся в глубине их душ. А может всё куда проще: он давно был без женщины, а ей приелось почти за двадцать лет однообразие супружеских отношений. В кабинете имелась кушетка. Людмила принесла из дома два одеяла и простыню…
С Людмилой Калина стал предельно откровенным. В одном из разговоров он даже рассказал то, что не говорил никому – откуда у него деньги на покупку московской квартиры в элитном доме:
– Всё просто Люд… В армии много всякого имущества. Ведь в неё такие деньги вбухивали. Не на зарплату офицерам, тем более солдатам. Нам средне платили, бойцам можно сказать вообще ничего, задарма два года вкалывали. А вот на технику, вооружение, всякого рода инженерно-техническое обеспечение немерянные средства уходили. Так вот, когда рухнул Союз и в 92-м году Назарбаев объявил о создании казахской армии на базе частей бывшей советской, расквартированных на территории Казахстана, тут у нас как обвал начался. Офицеры стали срочно переводиться, кто в Россию, кто на Украину, в общем, поближе к дому. Ну, а мне куда? Я ведь коренной казахстанец, а родители в 83-м в Россию вернулись и померли почти в одночасье в 87-м. Сёстры тоже в России, одна в Москве, вторая на Кубани, замужем обе. Куда мне податься, сестёр стеснять? И в казахской армии оставаться служить не хотелось, и квартиру в Алма-Ате, собственным здоровьем заработанную, бросать жалко. А квартира у меня там хорошая, с видом на горы, Заилийский Алатау. Пока я думал, да гадал большинство офицеров уже разбежалось, и во всей части нас осталось всего-ничего. И тут как Бог с небес, генерал наш, со связями дядька, сумел в Москву перевестись, а прежде чем уехать, решил при передаче имущества части казахам деньги сделать. Все офицеры за это имущество ответственные перевелись, поуезжали давно, а связь у нас секретная ЗАСовская, к ней казахов в советские времена на пушечный выстрел не подпускали. Ну, генерал и решил всю эту аппаратуру списать. Приказ отдал, документы оформили. Обычно на списание, то есть перевод в пятую категорию, не меньше полугода уходило. Здесь в четыре дня всё оформили. Официально никаких нарушений допущено не было, потому что свой срок эта аппаратура уже отслужила, но обычно у нас она полтора срока тянула и тогда была ещё вполне боеготова. В общем, за раз всю аппаратуру со всего центра списали, так что передавать оставалось только помещения, стены да мебель всякую. Казахи, те даже обрадовались, что ничего секретного, непонятного им не передали. Не нашлось у них специалистов по этой технике, вот они и боялись её, а так, никаких хлопот. А аппаратура ценная, драгметаллов в неё забухано немеряно, межблочные и межстанционные кабеля с посеребрённой оплёткой, ЗИП, всего несколько десятков тонн списано оказалось. Так вот, генерал как-то сумел выйти на южных корейцев, представителей какой-то фирмы и втихаря толкнул им эти тонны. Ну, а я в то время и на узле связи и на складах один остался, кто знал, где, что лежит. Он мне и говорит, слушай капитан, если сделаешь всё как надо, награжу, на всю жизнь хватит. Эту аппаратуру я лично ночами с несколькими прапорами грузил, на горбу таскали. Не знаю, сколько уж корейцы генералу отстегнули, а мне он пятьдесят тысяч зелёных дал. Я сам не поверил, когда он мне эти баксы в портфеле принёс. Не знаю, с чего он так расщедрился, я бы и десяти тысячам рад был бы. Наверное боялся, что болтать буду, дело-то скользкое, а только я один в курсе был, что аппаратура на сторону идёт, прапора думали что в Россию, на переплавку отправляют. Правда, он и им по тысяче дал, на всякий случай. После того дела, он мне и говорит, дескать, я ухожу в Москву и ты ноги отсюда делай. И свалил, видимо, кому-то подмазал и на спокойное место сел. Сейчас дослужит и уйдёт, себя-то он обеспечил, да не только, наверное, и детям, и внукам достанется. Ну, а мне уж выбора не оставалось. В 94-м у меня двадцать лет выслуги набралось, и я уволился, пенсию оформил. Сам удивляюсь, что всё так гладко обошлось. Ох, и сколько же при этом разделе армии некоторые люди денег срубили, особенно генералы, самолётами вывозили. И мне обломилось, грех жаловаться. Когда я к генералу уже здесь в Москве пришёл, он испугался, думал, что я опять за деньгами. А я уже к тому времени и к сестре прописался, и пенсию из Казахстана перевёл. Я только попросил с оформлением гражданства помочь…