Золотая Орда. Освобождение - стр. 29

– Любимый, – выдохнула она, качая головой, – это твои братья, и твоя семья. И я им рада. Но, безусловно, ты – мой единственный во всем мире человек, которого я всегда так жду и по которому столь сильно скучаю.

Я тут же самодовольно улыбнулся.

– Почаще говори мне такие слова, джаным, – произнес я.

Дети, с ложками во рту, сидели и смотрели на нас, не понимая, что происходит. Кажется, я начал вспоминать, что такое ревность. В эмиратах я был единственным мужчиной, кто находился рядом с Камилой (не считая наших редких поездок из дома, и то, жена тут же надела абаю, прекрасно понимая, сколько внимания привлекает к себе своей исключительно красивой внешностью). А тут – братья, толпой, придут в мой дом. И она, видите ли, соскучилась.

Я обратился к дочкам максимально мягким тоном.

– Кушайте кашу, – я неестественно широко улыбнулся, и Самира прошептала:

– Папа, а что с твоим лицом?

Тут я понял, что улыбка не особо удалась.

– Папа слэк, – сделала вывод Марьям, буравя меня взглядом.

Камила, не выдержав, мелодично рассмеялась.

– Ты не подскажешь мне, кто такой слэк? – обратился я шепотом к жене. – Это то, что я думаю? Это – Шрек?

Камила закивала головой и еще громче захохотала. Кухня наполнилась нашим веселым смехом.

Звонок с домика охраны известил о прибытие гостей. Длинный кортеж из 5 машин заехал на территорию, сигналя и моргая фарами, как на свадьбе. Я, предвкушая встречу с братьями, улыбнулся.

– Джаным! – крикнул я. – Гости приехали!

– Слышу, слышу, разве такое можно не услышать, – она вышла из спальни, взволнованная и уже, как 2 часа готовая, встретить братьев с семьями.

Дочки, поймав волну переживаний Камилы, возбужденно бегали и радостно кричали:

– Клоун, сейчас будет клоун!

И когда, и, самое главное, от кого, они успели это услышать? Наверное, за завтраком дети были очень внимательны к моим словам. Мои дети. Я улыбался уже самодовольно.

Я контрольно осмотрел жену и ее наряд, ища какие-нибудь недостатки или признаки сексуальной привлекательности. И ничего, кроме последнего, не нашел. На ней было длинное платье синего цвета, в тон ее кольцу с сапфиром, которое я подарил Камиле на её 24-летие.

Ревность стала подступать ко мне, но я вовремя опомнился. Мы в России, здесь все так ходят, и даже не только так.

– Давай, открывай скорее дверь, – повиснув на моей руке, попросила жена.

Я потянул тяжелую дверь на себя, и толпа долгожданных гостей зашла в наш дом.

Первым, кто попал в мои крепкие объятия, был Наиль. Я сжал его, ощущая тепло в груди. Мы похлопали друг друга по плечу, улыбнулись.

– Давайте, проходите, вас уже Камила заждалась.

Наиль вместе с женой, Региной и рыжеволосой девочкой, ровесницей Марьям, прошли в зал, следуя за Камилой. Теперь пришел черед обниматься с Ильнуром, который, сверкая черными глазами, нес в руках упаковку киндер-сюрприза.

– Только не бей, не знал, что принести, – шутливым тоном произнес брат.

Мы рассмеялись, я обнял его, с благодарностью принимая подарки. Его жена, Айсылу, произнесла, протягивая коробку:

– А еще торт, фирменный, «тамнюшки от Айсылушки».

– О, наслышан, несите, все проглотим, – я подмигнул синеглазому малышу, которого я видел еще того, когда он родился в ОАЭ, сыну Ильнура и Айсылу.

– Вах, какой джигит, – присев на корточки перед племянником, произнес я. Синеглазый мальчик довольно заулыбался и сказал: