Золотая лоция викингов - стр. 6
– Просто так получилось, – ответил ей Вишена, – любая несправедливость приходит к людям сама по себе как нежданная распутица, жара или морозы, а любая, даже малая справедливость не даётся даром, она всегда даётся с трудом, за неё всегда приходится бороться.
– Просто ты зря вмешался в их дела, ну что тебе сдалась эта семья Гердрика, то ты золото его дочерям вернул просто так, то за Хринга вступился. Ты какой-то дурачок, как тебя ещё твои воины терпят, – сказала Маргит, улыбаясь.
– Зачем ты терзаешь меня? Клянусь Фрейром, я не заслужил таких насмешек. Я не смог бы жениться на Хельге или Тюре, а их отцу Гердрику я клялся служить до смерти, и когда он погиб, я отомстил за него, верный клятве. Я не веду свой род от Одина, я пришёл когда-то из земли голяди, из Тёмной земли голядской с реки Москвы. Я не по своей воле стал конунгом, чей дом – ладья, а судьба – ежегодные опасные вики за морями и далям. Просто дружина конкнга Гердрика решила идти за мной в опасные вики, дальние походы, потому что в их одлях уже не осталось свободной земли для посевов и выпаса скота. У других была кровная месть, кому-то грозило рабство за долги, тем более, что многие уже много лет не брались за мирный труд!
– Такие напыщенные речи! – сказала девушка, – тебя выбрали конунгом за длинный язык!
– Я устал всё время это всем рассказывать, но повторю ещё раз… Просто несколько лет назад нашего славного конунга Гердрика из Страйборга, в дружине которого мы были с Эйнаром, подло убил его брат Эддли. А мы вдвоём с Эйнаром не смирились с этим, и с добычей дружины от последнего похода на бриттов, убежали страну Гардарику. Там мы поклялись Одину передать золото дочерям нашего бывшего конунга, Хельге и Тюре. Вся дружина искала нас по лесной стране, нашла, и потом в поединке с Гутбранном я доказал свою правоту, и что боги на моей стороне. Золото мы вернули дочерям Гердрика, а Эддли убежал в Бирку. Так дружина выбрала меня конунгом – за верность клятве и удачу в бою, а дочери Гердрика подарили мне его корабль в знак благодарности.
Вишена тяжело вздохнул и пошёл в сторону низкого строения из вертикально вкопанных брёвен, крытого сосновой дранью, где располагались кузница и хранились запасы железа и угля, а теперь временно жила его дружина. Горн был всё ещё тёплый, и в нём тлели угли. Он вошёл внутрь через низкий проём двери, слыша, как шуршит сухая хвоя и лёд под ногами Маргит.
В бликах горна, дом живо играл тенями, словно не влюблённые оказались тут, а десяток воинов вернулись с пира. Вишена поднял одну из лавок, пододвинул её горну и сел. Маргит робко подошла к нему, села рядом, обняла, и прижалась щекой к его груди.
– Прости меня, злая, я знаю… – сказала она примирительно, – просто я ревную тебя ко всем женщинам вокруг, к своим сёстрам, дочерям и жёнам наших людей, к рабыням…
Вишена не отвечал ей и Маргит печально продолжила:
– Мне кажется, что если ты уйдёшь отсюда, то больше никогда не вернёшься. Меня выдадут замуж за противного Гакона, и я умру во время родов. Или меня украдут даны, сделают наложницей или рабыней.
– Не украдут, братья тебя защитят, они бешенные у тебя.
– Давай поговорим с моим отцом, пусть на весеннем празднике предков твои друзья договорятся о помолвке, – она положила тонкие пальцы на его мощную шею, и заглянула в глаза.