Золотая лихорадка - стр. 45

Как именно рассчитывают – будем, как говорится, посмотреть.

Приглашать меня в дом «Бандитто-Гангстеритто» не считают нужным, так что разговор идет под чахлым кленом во дворе. Тут вполне удобная скамейка в форме полумесяца, на которой я и позволил себе устроиться – Бруно не возражал, значит, «место общего пользования»; сам он присаживаться не стал, изображая неподалеку статую борца с колониальной администрацией.

Здесь хозяева асьенды меня и находят. Конвоир мой сперва вытягивается в струнку, а затем, повинуясь краткому жесту «Гангстеритто», убирается нафиг. Полуголый громила плюхается на скамейку рядом со мной, «Бандитто» садится с другой стороны на самый краешек, почти напротив.

– Итак. Вопрос первый: выкуп даете, или отрабатываете на общих основаниях?

Голос у «Гангстеритто» спокойный, таким тоном уточняют у случайного прохожего, который час.

Ну, что такое «общие основания», я подозреваю – те морлоки из барака совершенно не внушают желания влиться в их печальные ряды.

– На общих – не хочу, – честно отвечаю. – Остальное готов обсудить.

– А тут нечего обсуждать. Двадцать тысяч монет.

– Я похож на орденского олигарха?

– В общих чертах – вполне похожи, – вступает в беседу «Бандитто»; выговор у него «хохдойчу»[42] не совсем соответствует, но вполне немецкий, смахивает на саксонский. – Одна голова, две руки, две ноги. Сходство можно уменьшить, инструменты есть.

Развожу руками.

– Инструменты вам не помогут.

«Гангстеритто» доверительно кладет массивную лапу мне на плечо.

– Вас, прошу прощения, как зовут?

– Влад.

– Так вот, Влад – вы хоть представляете себе, что можно сотворить с человеком, имея под рукой всего-то пару щепок и кусок веревки?

Не представляю. И представлять не хочу, массаракш. Не тот у меня профиль.

– Сотворить можно многое, вопрос ведь не в этом… извините, а к вам как обращаться?

– О, и верно, вы ведь здесь никого и ничего не знаете, – изображает легкую неловкость «Гангстеритто». – Позвольте представить моего партнера: Бернат, – «Бандитто» небрежно наклоняет голову, – а меня кличут Адамом.

Партнера, да? Это в смысле «совладельца асьенды и бизнеса», или в современном либерастическом? Не то чтобы меня так сильно интересовала их постельная ориентация…

– Ну так вот, Адам, сотворить-то со мной вы здесь можете все, что угодно, хоть с инструментами, хоть без них. Только от этого не получите ни цента. Значит, такой вариант не интересен ни вам, ни мне. Будем обсуждать другие?

Бернат запрокидывает голову и натурально гогочет. Затем резко обрывает смех – и рука его, метнувшись вперед, больно сгребает мою физиономию в области верхней челюсти. Дернуться успеваю, уклониться – нет. Даже будь я в лучшей форме, пожалуй, не сумел бы…

О чем в такие моменты думают другие, не знаю, а мои рефлексы учиняют очередной бунт; собравшиеся в кучку глаза фиксируют на жилистом запястье Берната золоченые часы. На электронном циферблате девять часов семь минут. Вот спрашивается, на икса оно надо – знать точное время, когда моя морда подвергается мануальной терапии?..

– Влад, мы ведь тут не шуточки шутим. Платить будете?

– Угу, – только и могу промычать я; Бернат выпускает мою физиономию; массирую скулы и челюсть, и продолжаю: – Заплачу, не отказываюсь, на счету деньги есть – но не двадцать тысяч. А больше просто нет.