Золотая клетка - стр. 32
Не стоило этого говорить.
«Боуда, только хладнокровие и контроль, и никаких срывов!»
От злости шея лорда Уиттама под изысканным шейным платком с принтом в виде саламандры покраснела, и краснота поползла к лицу. У Гавара сжались кулаки. Таковы уж Джардины – гневные, полные темных страстей.
– Искренне прошу извинить, – произнесла Боуда и покорно склонила голову. – Простите меня.
Она выдержала паузу, позволяя своей искренности угаснуть, потом подняла голову и посмотрела прямо в глаза Уиттама. Стоявший рядом Гавар готов был ее задушить, зато лицо лорда Уиттама, к ее огромному облегчению, выглядело хладнокровно-спокойным.
– Ты, Боуда, умеешь извиняться как настоящий политик, – сказал он после паузы, в течение которой Боуда боялась дышать. – Вовремя и красиво. Однажды ты можешь обнаружить, что этого недостаточно, но в данный момент я удовлетворен. Мы продолжим наш разговор, когда убедимся, что слова моего младшего сына не глупая шутка. Пойдем, Гавар.
Он развернулся, и они с Гаваром двинулись к своим местам, расположенным в центре первого яруса – как раз напротив величественного резного кресла канцлера. Циркулировала старая шутка, что у Джардинов самый короткий путь к самому желанному креслу в Доме Света.
Лорд Уиттам намеревался в один прекрасный день посадить на него Гавара. Боуда знала, что состояние отца делало ее очень выгодной партией, однако высокомерие не позволяло Джардинам задаться вопросом, зачем нужен этот союз самой Боуде…
Она сделала глубокий вдох, восстанавливая хладнокровное равновесие, и направилась к креслу «Эплдарема» в центре второго яруса, как раз за Джардинами. Это почетное место они получили не по праву наследования, а в результате изощренных усилий. Ни один из предков Боуды не присутствовал на площади в тот день, когда из руин Вестминстерского дворца, резиденции английских королей, возник сияющий Дом Света.
Состояние семьи Боуды формировалось значительно позже этого исторического события. Пару столетий назад Хардинг Матраверс, парень из бедной, ничем еще не прославившейся семьи, решил с пользой для дела применить свой Дар предсказывать погоду – никчемный, вызывающий одни насмешки. Он шокировал благовоспитанное общество Равных тем, что отплыл капитаном грузового судна за дальние моря в Индию и вернулся оттуда непристойно богатым человеком. Впрочем, никто и слова не сказал, когда на следующий год он отправился туда снова.
К концу третьего года у него кредитовалась уже половина знатных семей Британии, и вскоре неуплата задолженностей по займам обеспечила Хардингу Матраверсу место в седьмом ярусе, а потом в качестве залога лорд-транжира уступил ему свое, куда лучшее место. Но, увы, до сих пор торговля и ростовщичество позорным клеймом пятнало имя Матраверсов.
«И стереть его может только одно», – подумала Боуда.
Она метнула взгляд в сторону Джардинов, оцепив кресло канцлера – с высоченной спинкой и неглубоким сиденьем, оно всеми четырьмя резными львиными лапами стояло на обломке некогда большого камня – старого коронационного камня королей Англии. Ликус Убийца Короля расколол его на две части. Это был трон последнего короля – единственный предмет, который Кадмус пощадил, сжигая дотла Вестминстерский дворец.
За столетия, прошедшие после Великой демонстрации, в кресле канцлера ни разу не сидела женщина.