Золотая Кастилия - стр. 15
– Я тоже так думаю, – ответил Монбар.
Он выпил, прищелкнул языком, со стуком опустил стакан на стол и взглянул своему собеседнику прямо в глаза.
– Конечно, все это очень трогательно, – сказал он, – но не поговорить ли нам о другом?
– Я очень этого желаю, но о чем?
– О том, каким образом мы проберемся в Маракайбо и как там будем себя держать; вы не находите, что этот предмет интересен для нас?
– Да, конечно, но я не смею приступить к нему без вашего согласия.
– Очень хорошо; говорите, друг мой, я вас слушаю.
– Должен вам признаться, любезный Монбар, что при моем необразованном уме и недостатке воображения я предпочел бы, чтобы именно вы потрудились составить план, который затем объяснили бы мне и который я был бы готов исполнить; это очень упростило бы мою задачу.
– Вы возводите на себя напраслину, друг мой, – ответил Монбар с тонкой улыбкой, – но если вы непременно этого желаете и дабы не терять драгоценного времени на ненужные комплименты, я охотно представлю вам выработанный мною план, который, разумеется, мы обдумаем вместе.
– Ваше здоровье!
Флибустьеры чокнулись стаканами, опорожнили их, и Монбар снова заговорил:
– Могу я говорить с вами откровенно и без всякой сдержанности? – осведомился он, вопросительно взглянув на Филиппа.
– Сделайте одолжение.
– Точно могу?
– Я клянусь вам, Монбар, – искренне ответил молодой человек и протянул ему руку, которую флибустьер тотчас пожал.
– Хорошо! – сказал он. – Надеюсь, мы поймем друг друга.
– Я убежден в этом.
– Сначала поговорим о фактах.
– Конечно.
– Какие бы причины ни заставляли действовать вас и меня, мы стремимся к одной цели – захватить Маракайбо.
– Так.
– Мы хотим достичь этой цели во что бы то ни стало.
– Во что бы то ни стало.
– Очень хорошо; таким образом, вопрос значительно упрощается. Я обещал вам говорить откровенно, слушайте же меня внимательно. Вы не рассказали мне ничего; следовательно, я не поверенный ваш и не сообщник, и сохраняю относительно вас свободу действия, – вы это признаете?
– Вполне.
– Единственное, что, по моему мнению, движет вами, – это желание отыскать женщину и похитить ее… Нет-нет, не прерывайте меня, – поспешно добавил флибустьер, протягивая к Филиппу руку. – Следовательно, причина эта – любовь, то есть страсть, а страсть не рассуждает, она увлекает и часто толкает на погибель тех, кем овладела. Вы видите, что я рассуждаю холодно и логично, потому что дело это слишком серьезно и требует всех усилий нашего ума и воображения.
– Продолжайте, продолжайте, друг мой; я не пропускаю ни слова из того, что вы говорите.
– Итак, отсюда я заключаю: командование экспедицией должно быть предоставлено одному мне; я должен иметь право действовать всегда и во всем по своему усмотрению. Вы поклянетесь вашей честью, что будете во всем повиноваться мне. Подумайте, можете ли вы дать мне такую клятву? Говорите, я слушаю вас.
– Монбар, – серьезно ответил Филипп, – я признаю справедливость всего сказанного вами. Клятву, которую вы требуете от меня, я дам вам не колеблясь… Клянусь честью повиноваться вам во всем, не требуя от вас отчета в ваших поступках!
– Я вижу, что не ошибся на ваш счет, Филипп, и что вы именно таков, каким я вас считал. Будьте спокойны, друг мой, я не употреблю во зло власть, которую вы мне даете, а напротив, использую ее к нашей взаимной выгоде, потому что, может быть, даже больше вас я желаю, чтобы наши усилия увенчались успехом. Итак, вот что мы сделаем. Вы говорите, что у вас есть необходимые бумаги?