Золотая Кастилия - стр. 11
Филипп лукаво улыбнулся.
– Что же это за необходимые вещи, любезный Монбар? – поинтересовался он.
– Во-первых и прежде всего, друг мой, одежда.
– У меня на судне три полных сундука.
– Прекрасно!.. Потом – золото, много золота. Признаюсь, я не спас ни одного пиастра во время кораблекрушения.
– Я могу предложить вам пятьдесят тысяч пиастров; этого достаточно?
– Конечно, друг мой, даже гораздо больше, чем требуется.
– Очень хорошо. Видите, до сих пор я отвечал на все ваши вопросы.
– И отвечали превосходно, друг мой. Мне остается задать вам еще один вопрос; к несчастью, я боюсь, что на него вы не сможете дать столь же благоприятного ответа, как на другие.
– Как знать! Посмотрим, каков ваш вопрос, друг мой.
– Вы знаете, не правда ли, что испанцы крайне подозрительны и принимают самые разные меры предосторожности, чтобы не позволить чужестранцам проникнуть в их колонии на материке.
– Да, мне это известно. Но что дальше?
– Вот и все, друг мой. Я спрашиваю себя, каким образом нам удастся проникнуть в город.
– О, очень легко!
– Что-то я в этом сомневаюсь.
– Фома неверный! – молодой человек улыбнулся. – Я не только обеспечу вас золотом и необходимой одеждой, чтобы как следует разыграть роль идальго – или даже испанского графа, если вы пожелаете, – но сверх того постараюсь раздобыть бумаги, благодаря которым все городские власти предоставят вам полную свободу и даже всецело отдадут себя в ваше распоряжение.
– Если вам это удастся, любезный друг, я скажу, что вы просто маг и волшебник.
– Черт побери! – смеясь заметил Филипп. – Пожалуйста, только не говорите этого в Маракайбо. Я ужасно боюсь инквизиции и не хочу быть сожженным на костре.
– Вы приводите меня в глубочайшее изумление, друг мой. Как вам удалось подготовить все это?
– Но я же вам сказал, что прибыл сюда неспроста.
– Действительно, вы это говорили.
– Ну так вот, друг мой, уже три месяца я готовлюсь к этому.
Монбар несколько раз покачал головой.
– Что же вы качаете головой? – спросил его Филипп.
– Дорогой Филипп, – ответил Монбар с задумчивым видом, – я самый старый и самый близкий друг д’Ожерона, вашего дяди. Я помню вас еще ребенком; я знаю ваш характер так, будто вы мой родной сын. Ваше сердце великодушно, ваша душа благородна. Во всех наших экспедициях вы ищете прежде всего славы. Я несколько раз видел, как вы отказывались от очень прибыльных предприятий, потому что, по вашему мнению, в них можно было приобрести только деньги, но не славу… Прав ли я, Филипп?
– Правы, любезный Монбар. Но какой вывод делаете вы из этого наблюдения?
– Никакого, друг мой, просто теперь я знаю все, что желал узнать.
– Я вас не понимаю, Монбар, объяснитесь, пожалуйста.
– К чему, друг мой?
– Пожалуйста!
– Если так, я скажу: вам никогда не убедить меня, любезный мой друг, в том, будто вы хотите предпринять эту опасную экспедицию в надежде разграбить город, как бы ни был он богат.
– Извините, друг мой.
Монбар не ответил.
– Вы улыбаетесь и опять качаете головой, что же вы предполагаете?
– Я ничего не предполагаю, Филипп; сохрани меня Бог предполагать что-нибудь. Вы молоды, вот и все, а страсти молодости не похожи на страсти зрелого возраста; скупость – порок стариков.
Филипп слегка покраснел и в замешательстве потупил голову, но, тотчас совладав с собой, сказал: