Золотая ангулоа - стр. 22
– Швартовы, швартовы! – прокричала Юлия Иннокентьевна. – Нам не отойти от пристани! Надо освободить яхту от швартовов! – прикрывая голову руками, она лежала на полу рубки.
Освободить от швартовов! От причальных канатов, значит. Это надо сделать быстро, только – как? Где-то он видел топор, когда осматривал помещения судна. Ага, топор висел на пожарном щите, и он вспомнил, где этот щит находится!
– Юлия! – крикнул он, для краткости не называя женщину полным именем. – Юлия, возьмите карабин, прикройте меня огнём!
Но Юлия Иннокентьевна от страха была не в состоянии подняться с пола. Между валунами в очередной раз двинулась всё та же нечёткая тень; Костя выстрелил туда и довольно удачно: пуля подняла каменные брызги на середине одной из кромок разъёма, впритык к контуру тени.
– Стреляйте, Юлия! – крикнул он, прислоняя карабин к стенке, и, пригнувшись, метнулся к противоположному от берега выходу из рубки.
Всё происходившее затем запомнилось ему до мельчайших подробностей. Он уже не волновался и действовал строго по ситуации. Подобное и прежде бывало с ним в минуты серьёзной опасности.
Прикрываясь рубкой и продолжавшейся за ней остальной палубной надстройкой, он проскочил на корму и сорвал висевший на пожарном щите топор. Теперь к швартову; вон он, этот канат на кнехте – парной стальной тумбе, – он наверняка хорошо виден и с берега.
Двумя прыжками Костя преодолел разделявшее расстояние. Молчали и карабин, и автомат. Может, ему удалось подстрелить человека, засевшего среди камней?
Он взмахнул топором – удар, второй, третий; слишком он торопится и бьёт невпопад. Аккуратнее, аккуратнее, Серьга! Осталась последняя прядь, удар – канат лопнул, и корма яхты медленно, сантиметр за сантиметром, стала отходить от причала.
И тут на скалах заговорил автомат, полетели щепки от надстройки, одна из пуль угодила в топор и чуть не выбила его из руки. Костя бросился за угол, зацепился за какой-то выступ, попавшийся под ноги, упал и юзом проехал по палубе. Приподнявшись на руках, он зажмурился и несколько секунд оставался в таком положении, пытаясь прийти в себя. Ф-фу, выдохнул он, кажется, пронесло. Остался носовой швартов.
У переднего угла рубки он остановился, чтобы глотнуть воздуха, которого так ему не хватало, и приготовиться к последнему броску. Автоматчик и он сейчас вне поля зрения друг друга, а чёртов швартов хорошо виден, до него всего несколько шагов, надо только быстро преодолеть их. Охранник, конечно, ждёт его. Ну что же, Юлия Иннокентьевна, выстрелили бы хоть разочек, тем более внимание противника в эти секунды сосредоточено не на вас. Ну, выстрелите же, и тогда он…
В рубке, наконец, гулко ударило, как будто с размаху захлопнули тяжёлую литую автомобильную дверцу. Вот он, долгожданный выстрел! Костя ринулся к носовому канату. Он перерубил его с одного удара. «Банг, банг, банг!» – снова прогремело в рубке.
Дихлофос открыл огонь, едва он приблизился к носовому кнехту, но выстрелы из карабина каким-то образом помешали ему, возможно, от испуга охранник вздрогнул и сместил ствол в сторону. Как бы то ни было, пули прошли мимо, и лишь когда Костя, перерубив канат, устремился к спасительному углу рулевой рубки, повторная очередь зацепила его. Ему показалось, что он просто ободрался о что-то острое, и только очутившись в укрытии, увидел, как спереди, чуть ниже рёбер, и ещё сбоку рубашка мокнет от крови. «Банг, банг!» – гремело в рубке.