Знаменосец - стр. 8

– Не знаю, способен ли я вообще любить.

– Это вы хандрите. Я вас вылечу.

Бурундук Василий

Кулик сказал:

– Я в Калиновке редко стал бывать. Добираться далеко. Ноги болят… Там у меня бурундук знакомый живет. Василий. Уже немолодой. Узнает меня, ждет. Стоит появиться – он тут же забирается мне на плечо. Печенья просит. Так что я в Калиновку без печенья не хожу. Почему-то местные кошки его не трогают. На других бурундучков охотятся, а Василия не трогают. У него бельмо на глазу совсем как у человека. Кроме того, он немой. Всегда молчит, когда с ним говоришь. И с белками, и с зайцами молчит. Может быть, потому кошки его не трогают. Немой бурундук – редкость.

Сюжеты

Кулик сказал:

– Между тем в историях смысла нет. Не знаю ни одной истории, которая содержала бы в себе хоть что-нибудь полезное.

Профессор Рихтер

Кулик сказал:

– При пожарах чаще всего погибают от дыма. В огне, конечно, пафоса больше, но погибают все же от дыма.

Бытует устойчивое поверье, что психиатры – люди, мягко говоря, со странностями. Я эту байку считал предубеждением, обязанным своим происхождением множеству причин, и в первую очередь первобытному страху перед душевными расстройствами, а также всевозможными ужасами и чудесами с ними связанными, включая реальных и мнимых персонажей по обе стороны безумия.

Первый же день своего пребывания в психиатрической больнице еще в качестве студента медицинского института принудил меня вспомнить избитую мудрость: нет дыма без огня.

К слову, изречение это, первейший враг иллюзий и свобод, погубившее судьбы миллионов людей, всегда вызывало во мне неприязнь. И по сей день. Всю жизнь стремлюсь доказать, кому? себе, наверное, его несостоятельность. Однако пока результат близок к нулю. Всякий обнаруженный мною контраргумент автоматически попадает в категорию исключения из правил. Из чего следует: всякая борьба, неважно с чем или во имя чего, в конечном итоге бессмысленна.

Большее, что может позволить себе человек, дабы сохранить внутреннее достоинство и почувствовать относительную независимость – созерцание. Не случайно наблюдение относится к основным методам исследования в психиатрии.

В первый же час своего пребывания в психиатрической больнице еще в качестве студента медицинского института я остро почувствовал, что оказался в иной реальности, новом, неведомом мире, цельном, по-своему гармоничном, исполненным, в известной степени торжественным метафизическим звучанием.

Наш педагог, профессор Рихтер, войдя в кабинет, не поздоровался, как это обыкновенно делают преподаватели на других кафедрах, но подчеркнуто осторожно, будто боясь спугнуть тишину, опустился в кресло и замер.

В ожидании какого-нибудь знака или сигнала с его стороны мы некоторое время простояли в приветствии, затем один за другим стали рассаживаться. Стук парт нисколько не помешал его одиночеству. Он оставался недвижим. Уж не знаю, как долго. Очень долго.

Первоначально тягостное молчание, спеленавшее нас, было нестерпимым. Но минут через десять я, и еще пара моих однокашников, услышали нечто такое… словами описать трудно. Ни мелодия, ни звон, нечто такое… Я бы назвал это эхом хора.

Вот когда Рихтер понял, что чудо свершилось, улыбнулся как-то по-детски и объявил:

– Главное, что вы должны постичь здесь – умение слышать. Слышать даже то, чего нет на самом деле.