Знамения. Разбуди меня, когда проснёшься - стр. 14

– Ты не один? – первое, что вырвалось у меня. – Не помешаю?

– Ты не можешь помешать, даже не говори так, – Джек строго глянул на меня. – Располагайся. Хочешь чего-нибудь?

Я устроилась на подлокотнике дивана, наблюдая за мельтешащей фигурой Джека Шайна от одного кухонного шкафа к другому. Джек казался нервным, но завидно держал себя в руках. Будто что-то скрывал, не то надеясь, что я сама догадаюсь, не то, наоборот, изо всех сил хотел оставить всё в тайне. Во мне просыпалось дикое желание узнать каждую его мысль. Абсолютно все! В какой-то момент я взглянула на себя со стороны. Я злилась, но не осознавала этого. Да и на что злиться? Тем временем ярость росла в геометрической прогрессии. Тело жгло изнутри. Мне казалось, я вот-вот взорвусь, а квартира загорится следом и ничто её не потушит, пока стены не сгорят дотла.

– Хочу спросить, – я подошла к окну, – Давно ты научился делать это?

– О чём ты?

Джек встал рядом. Во всей этой квартире только мы двое были самыми что ни на есть настоящими. От Джека пахло не слишком идеально – немного потом, мылом, вином и парфюмом, к которому он постоянно возвращается уже лет десять – его одежда была неидеальной. Вот, что выдавало его – детали, о которых не думаешь.

Внизу ровными рядами белые дома с бордово-красными крышами. Хорошенькая оградка, ровненькие газоны и все до одной чистые машины сверкают на солнце. Дети играют всего в пару игр, причём почему-то именно в те, в которые когда-то мог играть сам Джек. Ни одного подростка с телефоном, только взрослые. Из приоткрытой форточки чистый запах моря, прохладный воздух несмотря на жгучее солнце и зашкаливающий термометр.

Злость превращалась в ярость от осознания, что меня без разрешения затянули в выдумку, но в то же время негатив становился радостью, граничащей с сумасшествием. Теория о том, что именно Джек оставил Тэйлору синяк казалась всё реальнее. И как ты это сделал, Джек? Также создал сон, «поймал» в него Тэя, чтобы… ударить? Зачем? Можешь ли ты проделывать это с другими людьми, помимо меня?

– Слишком идеально, Джек, – я похлопала его по плечу и проверила клубнику, которая лежала в кухонной раковине. Ягодка к ягоде, без единой мусоринки, совершенно красные с насыщенными изумрудными листочками. – От тебя пахнет вином, а вино в бокалах и бутылке совсем не пахнет. Ты упустил это.

– С чего ты взяла, что это я? – он энергично развернулся, наблюдая за мной. – Может, это сон?

– Это сон, – кивнула я. – Твой сон. Ты сам его нарисовал.

– И как же я это сделал? – Джек уже не отпирался, но спрашивал так, будто для него создание сна тоже загадка. – Как это, по-твоему, делают?

– Вот ты и скажи, – клубника оказалась безвкусной. – Я так не умею. И опять не могу уйти, надо же, – сколько бы я не представляла дверь, она не появлялась. Впрочем, так было всегда, если сон касался Джека. – А если ты сойдёшь с ума и захочешь убить меня, я тоже не смогу сбежать? – я вернулась к дивану. – Несправедливо, тебе не кажется?

Он смотрел с недоумением и шоком, качнулся и подошёл ко мне:

– Я бы не смог убить тебя, – с его губ сорвался нервный смешок. – Я бы не смог.

И когда мне показалось, что я могу получить от Джека ответ на любой свой вопрос, я встала, не разрывая зрительного контакта между нами:

– Что за история с Тэйлором?